Одни, как знаменитый мексиканский документалист Эверардо Гонсалес, выбрав для фильма "Свобода дьявола" тему остро социальную - насилие, которое стало частью жизни не только наркокартелей, но пронизывает всю ткань существования в Мексике, выбирает прием жесткого самоограничения. Он отказывается практически от всего, кроме голоса свидетелей и …маски. Как в суде, где "свидетель обвинения" может остаться невидимым. Но Гонсалес не снимает суд, если его и интересует расследование, то состояния общества. Статичная камера, записывающая рассказы убийц, родственников погибших, военных, дезертиров, отчаявшихся получить увольнение из армии или полиции, детей, которые убивали других детей, и детей, у которых похитили родителей или братьев и сестер… Иногда - общий план развалин, которые прочесывает полиция, вечерней дороги, у которой стоят люди с автоматами. Лиц мы не увидим - все люди перед камерой говорят в натянутых на голову масках с прорезями для рта, носа, глаз. Понятно, что это единственная возможность для режиссера получить интервью перед камерой, а для персонажей - не получить пулю после этих съемок. Но это еще и отказ от визуальной "красивости", разнообразия фильма. Выбирая голос человека вместо кадров полицейской хроники или эффектного монтажа, Гонсалес отказывается эксплуатировать соблазн "ужасного". Очевидна и иная причина. Одинаковые маски уравнивают участников банд и их жертв, военных, которых, рассказывают о пытках и убийствах без суда и следствия, и бежавших от полиции… Практически каждый говорящий оказывается жертвой, страх, боль, раскаяние и отчаяние - главными состояниями души, а человек без лица - социальным диагнозом.
В отличие от Эверардо Гонсалеса Сергей Дебижев делает ставку на монтаж аттракционов - точнее, на перемонтаж. В основе его фильма "Раскаленный хаос" о русской революции - цитаты из старых советских фильмов (от "Стачки" Эйзенштейна и "Октября" до фильмов Пудовкина и Ромма), фотографии, открытки и хроника времен Первой мировой войны и революций 1917 года. Кадры из этих фильмов озвучиваются текстами монархистов Василия Шульгина, Ивана Солоневича, политиков, включая Уинстона Черчилля, и писателей, включая Бунина до Набокова… Сходный прием столкновения противоположных по смыслу рядов, визуального и звукового, отлично работал в раннем фильме Дебижева "Два капитана-2", ставшим культовым в 1990-х. Перед нами, можно сказать, "Октябрь-2", созданный по канонам постмодернистского стеба, но с мрачной серьезностью публициста. В результате фильм, претендующий на повествование о "причинах Первой мировой войны, внутренних и внешних заговорах, приведших к краху монархии и всего прежнего миропорядка", выглядит фантасмагорией для недорослей. И, право слово, версия одного из "двух капитанов" Сергея Курёхина о Ленине-грибе, озвученная им в 1990-е годы, хотя бы впечатляла оригинальностью. Печаль, впрочем, не только в том, что версия русской революции, предложенная в фильме "Раскаленный хаос", не первой свежести (новые идеи в дефиците всегда). Обидно другое: пока мы будем ходить по кругу в полной уверенности, что в одну и ту же реку можно войти дважды, далеко ли мы уйдем?
Среди лучших фильмов конкурсной программы - фильм "Опера" швейцарского мэтра Жана-Стефана Брона (в 2010 его фильм "Кливленд против Уолл-стрит" был в программе "Двухнедельник режиссеров" в Канне) и безупречно сделанная картина "Почти что здесь" Жаклин Цюнд - о трех пожилых героях на пороге старости в поисках смысла жизни. На мой вкус, это реальные претенденты на "Серебряного Георгия".
"Опера" предлагает взгляд изнутри на жизнь знаменитой парижской оперы, которой через пару лет исполнится 350 лет. Сняв фильм без пафоса и даже без единого кадра на здание оперы извне, Брон рассматривает оперу как сложное производство, где премьеры зависят от возможности договориться с профсоюзами, где заболевшего солиста приходится находить в другой стране за день до спектакля, где хор будет с опаской смотреть на нового "актера" за прозрачной стеной - фотогеничного красавца-быка, привезенного откуда-то из Бретани на роль Золотого тельца в опере "Моисей и Аарон". Мы увидим кадры репетиций с быком и его подготовку к выступлению - еще в Бретани ему включают музыку, под которую он должен будет выйти на сцену. Когда руководителя оперы спрашивают, почему его заинтересовала именно эта опера с быком, он отвечает просто: "Потому что тут хор - и есть протагонист". В фильме Брона протагонист не только хор, но и весь огромный театральный коллектив. От работников цеха, которые гладят и стирают наряды артистов, до художественного руководителя, от знаменитого американского хореографа до юного певца из Оренбурга (ему придется объяснять, где находятся Уральские горы), впервые приглашенного на легендарную сцену… Мы никогда не увидим ни "Баядерку", и "Нюрнбергских мейстерзингеров" глазами зрителей. Всегда - из-за кулис, глазами помрежей или актеров, волнующихся перед выходом.
Многопалубный корабль парижской оперы в фильме становится символом культуры, которая может объединить людей разных стран, убеждений, религий, разного цвета кожи, разного дохода и даже образования. Не потому ли в фильме находится место и спорам о цене билетов, и кадрам выступлений школы "Молодых скрипачей", среди которых есть и дети парижских предместий?
На фоне многоголосия (буквального и метафорического) "Оперы", фильм Жаклин Цюнд "Почти что здесь" выглядит аскетичным. Три пожилых героя, обнаруживших себя на пороге старости и одиночества, решают, что это их последний шанс попробовать новую жизнь. Программист Боб покупает вагончик на колесах, который ему вообще-то говоря не нужен, и отправляется из Сиэттла в путешествие по стране. "Нужно преодолевать свои страхи", - говорит он, взвешивая, что опаснее, оставить дверь вагончика открытой или запереть ее. Комик Стив, выступающий в роли трансвестита, в 60 лет уезжает из родной Англии. Он едет туда, где есть для него работа - в испанском баре много пьяных и пожилых людей, которые могут вместе с ним посмеяться над старением. "Смех - хорошая защита", - без тени улыбки говорит Стив. 78-летний японец, заслуженный герой офисной службы, который, выйдя на пенсию, получил букет цветов и бутылку Дон Периньона, обнаруживает, что гордиться особо нечем. "Кажется, я был женат на корпорации", - задумчиво резюмирует он. Он еще счастливчик: у него есть дети. Но книжек он им не читал. И теперь он учится читать книжки в детских садах чужим малышам.
Жаклин Цюнд сняла удивительно мужественное кино. О том, что хотя ни у кого из нас нет надежды на вечность, надежда все же есть. И когда погаснет изображение и почти кончится фильм, мы прочитаем титры: "Мальчики и девочки, не забывайте по жизни заботиться о тех, кто рядом. Где оказались, там и оказались. Спасибо. Берегите себя". Это обращение - напрямую к зрителю, после фильма, снятого очень деликатно, сохраняя дистанцию по отношению к каждому из героев, - превращает фильм в доверчивое послание любви. И ему очень трудно не ответить взаимностью.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"
Закрытие 39-го Московского международного кинофестиваля