Михаил Державин. Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу
Впервые изданы подробные, яркие и веселые мемуары знаменитого актера Михаила Державина. Он повествует о своем счастливом детстве в артистической вахтанговской среде, о тех, с кем ему довелось выходить на сцену или работать над спектаклями. Это выдающиеся актеры Александр Ширвиндт, Андрей Миронов, Анатолий Папанов, Людмила Гурченко, Татьяна Пельтцер, Лариса Голубкина, Михаил Ульянов, прославленные режиссеры Эльдар Рязанов, Валентин Плучек, Алла Сурикова и многие другие. "Бегая во дворе, мы с мальчишками всегда замечали, когда останавливалась "Победа" Райкина с номером "ЛИ 0025". "ЛИ" это значило "Ленинградская Индивидуальная". Как ни странно, Аркадий Исаакович тоже различал среди снующих по двору мальчишек сына ведущего актера Театра им. Вахтангова… Поразительно, что наш дворик сохранился, и я, живя в том самом доме на Арбате, сейчас ставлю свой автомобиль в том месте, где когда-то парковался сам Аркадий Райкин. Хотя по рассказам актеров его театра Райкин был очень строгим и требовательным руководителем, порою даже жестким, я такого Райкина не помню. В домашнем быту он запомнился мне мягким, тихим, нежным и даже застенчивым".
Обращаясь к теме собственного творчества, Державин рассказывает, как Андрей Миронов уговаривал его и Александра Ширвиндта перейти в Театр Сатиры. Первой же - и главной ролью - Державина в этом театре стала роль директора дворца бракосочетаний в спектакле "Банкет", поставленным тогда еще молодым режиссером Марком Захаровым. В этом спектакле, прошедшем всего несколько раз, а потом снятом, поскольку кто-то углядел в нем намек на юбилей советской власти, сыграли Анатолий Папанов, Георгий Менглет, Спартак Мишулин. Описано и как появилась пьеса "Счастливцев - Несчастливцев", придуманная Державиным - в течение полутора лет! - вместе с Гориным и Ширвиндтом. Рассказывается и о работе в кино, а также о знаменитом ресторане Дома актера, где можно было не только утолить голод, но и пообщаться с коллегами.
"Между жарким и бланманже": А. С. Пушкин и его герои за трапезой. Сост. Н.И. Михайлова, Е.А. Пономарева
В красочном издании повествуется о лицейских пиршествах, званых обедах и дружеских застольях пушкинского времени, отображенных в его стихах и прозе, а также - в записках друзей и знакомых великого поэта. В книгу включены не только портреты и пейзажи того времени, мастерски сделанные старинные изображения квасника, сбитеньщика, конфетника, саешника, пирожника, но и фотографии предметов быта - в том числе серебряной посуды, которой пользовался сам А.С. Пушкин, фарфорового чайника и чашек, бокала Антона Дельвига, чайной шкатулки с четырьмя флаконами. В книге приводятся рецепты блюд того времени: огуречная похлебка, клюквенное печенье, шти, кофе королевин, макаронник, яишица королевская, форели голубосваренные, бланманже миндальное красное.
"Роскошь и утонченность живописных полотен XVI-XVII веков, украшавших дворцы и особняки русского дворянства пушкинского столетия. Пушкин живописует словом: в его натюрморте преобладают оттенки красного, желтого, золотистого: окровавленный ростбиф, золотой ананас. Натюрморт динамичен: пробка - в потолок, брызги винного потока. Общее впечатление создают такие слова, как "роскошь", "цвет", "золотой". И еще одна небезынтересная подробность. Обед Онегину прозванивает "недремлющий брегет" - часы знаменитого французского механика Абрама-Луи Брегета. Брегет отзванивает и конец онегинской трапезы".
В тексте рассказывается о гастрономических впечатлениях А.С. Пушкина во время поездок по России, о трапезах баснописца Ивана Крылова, литературных обедах в Москве и Санкт-Петербурге, приводится описание коронации Николая I, по случаю которого на Девичьем поле были поставлены столы и организованы увеселения для народа.
Лев Лурье. Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией
Предреволюционная столица Российской империи была городом контрастов - великосветские приемы соседствовали с неформальными посиделками поэтов, позже ставших классиками отечественной литературы, полковые праздники гвардии - с деятельностью министерств, крупных банков и посольств европейских держав.
Как подчеркивает Лурье, одним из самых впечатляющих европейских зрелищ начала прошлого столетия был знаменитый парад императорской гвардии на Марсовом поле. В книге рассказывается и том, как дважды на этом поле в присутствии самого императора проходили смотры "потешных" - мальчишек, занимавшихся строевыми упражнениями, пением военных песен и гимнастикой. "Служба членов российской императорской фамилии проходила в основном в столичных гвардейских частях. 11 человек служили в лейб-гвардии Преображенском полку, 10 - в лейб-гвардии Конном, 8 - в лейб-гвардии Гусарском, 6 - в гвардейской Конно-артиллерийской бригаде, по 3 - в лейб-гвардии Измайловском и лейб-гвардии Уланском полках, 2 - в лейб-гвардии Семеновском полку. Четверо числились в Гвардейском экипаже…"
Не забыты в издании и театры - в том числе прославленный Александрийский, дирекция Императорских театров и театральное училище. На Дворцовой набережной располагался и Эрмитажный театр - на эту закрытую площадку было непросто попасть - билеты не продавались, а представления шли в присутствии императорской фамилии и ее гостей. Среди постановок был "Гамлет", главную роль в котором сыграл великий князь Константин Константинович. Через несколько лет состоялась и премьера его пьесы "Царь Иудейский", в котором автор тоже сыграл главную роль.
В книгу включено множество старинных фотографий, запечатлевших жизнь Санкт-Петербурга в начала ХХ века.
Сергей Дмитриев. Владимир Короленко и революционная смута в России. 1917-1921
Известный русский писатель Владимир Короленко кроме своих литературных произведений остался в памяти потомков и благодаря гуманитарной миссии, которую он исполнял в последние годы жизни. В этом издании впервые подробно рассказывается о заслугах Владимира Галактионовича в благородном деле спасения детей во время Гражданской войны. На склоне лет Короленко жил в Полтаве и собственными глазами наблюдал все бедствия, последовавшие за революционными потрясениями - голод, эпидемии, военные столкновения противоборствующих сторон, стремительный калейдоскоп сменяющих друг друга властей, красный и белый террор. Столичные города, лишившись былого благополучия, представляли собой еще более трагическую картину разрухи.
В этой ситуации слабые оставались беззащитными, а это в первую очередь были дети. Короленко принадлежала инициатива создания Лиги спасения детей, что позволило вывезти множество детей из голодных, замерзающих городов. "Вражда и раздоры, разделяющие народности бывшей России, должны стихать у предела, где начинается детский возраст, - писал Владимир Галактионович. - За этими пределами должен господствовать один общий для всех закон, закон человечной взаимности. Полагаю, что это бесспорно. Когда-нибудь вражда стихнет на почве тех или других новых отношений. В отношении детей она не должна существовать уже и ныне".
В книге представлены также публицистические работы Короленко, посвященные теме войны, патриотизма, необходимости стремления к миру, надеждам на то, что будущем люди смогут преодолеть многочисленные факторы, разделяющие их, и, отбросив враждебность, образуют несокрушимо единую семью народов. При этом классик русской литературы был убежден, что все самобытные черты и культурное наследие каждого народа будут бережно сохранены и приумножены.
Математические прогулки. Научный редактор А. Соболевский, составитель И. Григалюнене
В книге известные отечественные ученые рассказывают не только о современных исследованиях и тенденциях развития науки, но и традициях отечественной математики, и даже советских школах и интернатах, благодаря которым многие дети пришли в науку и стали известными учеными. Доктор физико-математических наук Никита Введенская рассказывает о мехмате МГУ конца сороковых годов прошлого столетия, о возможности посещать различные семинары, о том, что отличие отечественной математической школы заключалось в том, что математики любили общаться друг с другом. Многие из ученых (в том числе и участвовавшие в юности олимпиадах) подчеркивают, что необходима популяризация науки, даже, казалось бы, такой абстрактной, как математика, но без помощи которой невозможно было бы создать многие повседневные устройства.
Александр Кулешов, академик РАН, специалист в области информационных технологий и математического моделирования, подчеркивает, что мы уже живем в новой реальности, - в недалеком будущем в нашей жизни исчезнет приватность, и практически любой человек в каждый момент времени будет знать, где находится и чем занимается другой. Это связано с создающимся информационным полем, в котором очень легко найти и отследить благодаря распознаванию изображений и образов. При этом сейчас многие ученые занимаются созданием математического объяснения работы нейтронных сетей, и считают это главным вызовом в своей жизни.
Отвечая на вопрос, что же сейчас интересного происходит в математике, Виктор Васильев, академик РАН (сфера интересов: топология, теория особенностей, интегральная геометрия, комбинаторика, теория сложности вычислений), уже несколько лет возглавляющий Московское математическое общество, сказал, что "с одной стороны есть области, которые быстро растут, в них работает много сильных людей, которые выводят это дело на новый уровень абстракции, связывают с чем-то. С другой стороны, время от времени решаются старые классические задачи, причем часто за счет того, что обнаруживается удивительная связь с иной областью математики. Примерно полгода-год назад девочка решила знаменитую задачу про упаковку шаров, которая стояла много лет. В восьмимерном пространстве некая упаковка действительно является оптимальной, совершенно не улучшаемой. Причем решено это было за счет соображений из функционального анализа, теории представлений и теории модулярных форм. Я немножко посмотрел: не только ее работа, но и все, что ей предшествовало, - совершеннейший восторг".
Известный математик и физик, академик РАН, Сергей Новиков, рассказывает о нынешнем кризисе воплощения фундаментальных идей в прикладную науку, проводя исторические параллели.
Мишель Пастуро. Черный. История цвета
Свое исследование французский историк посвятил истории использования этого цвета в Европе, с древнейших времен до современности. В императорском Риме черный цвет утратил позитивный аспект, ранее присущий ему на Ближнем и Среднем Востоке, Египте фараонов и архаической Греции. В Европе, начиная от эпохи Меровингов и до феодализма, в хартиях, хрониках и литературных текстах часто встречаются реальные личности или вымышленные персонажи, которых называют "Белый", "Красный" или "Черный".
В романах, повествующих о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, датированных XII-XIII веками, как в стихах, так и в прозе, плавный ритм повествования нарушается появлением таинственного рыцаря с одноцветным гербом на щите. Цвет герба таинственного рыцаря позволяет понять читателю, кто же этот рыцарь и что произойдет дальше. Черный рыцарь - почти всегда один из главных персонажей (Тристан, Ланселот), как правило, имеющий добрые намерения, но по какой-то причине до поры скрывающий свое имя. В рыцарских романах XIII века и на столетия вперед черный цвет стал цветом тайны. Так, появившийся в 1819 году роман "Айвенго" продолжил эту традицию, причем Черным рыцарем оказался благородный король Ричард Львиное Сердце.
В XIV-XVI веках черный цвет стал модным и респектабельным - - патрициат, чиновники и судейские заводят обычай одеваться в черное. Этого цвета не чуждаются князья Церкви и короли. "Если мы заглянем в описи наследственного имущества, составленные в период с конца XVI века до первых десятилетий XVIII века, то в каждой из них отметим явное преобладание драпировок и одежды темных цветов. Так, в Париже в 1700 году у дворян (и мужчин, и женщин) 33 процента предметов одежды были черного цвета, 27 процентов - коричневого, 5 процентов - серого. У чиновников процент предметов одежды темных цветов еще выше: 44 процента черных, 13 процентов серых, 10 процентов коричневых; но выше всего этот процент у слуг: 29 процентов черного, 23 процента коричневого, 20 процентов серого. Однако темные тона преобладают не только в одежде, но также и в оформлении домашнего интерьера; особенно это заметно в первой половине столетия. В богатых домах оконные стекла делаются толще, их покрывают резными узорами или накладными украшениями, и в результате они пропускают меньше света".
В XX веке, еще до начала Первой мировой войны, началась новая экспансия черного цвета, используемого дизайнерами, стилистами, кутюрье, ставшего популярным не только в творческих кругах, но и в среде людей, связанных с богатством и властью.
Мохаммад Реза Юсефи. Имя и род любви
Книга известного иранского писателя представляет собой оригинальное произведение, созданной по мотивам одного из эпизодов эпической поэмы "Шахнаме". Повествование начинается с того, что когда-то в княжестве Кабул на территории современного Афганистана встретились и полюбили друг друга красавица Рудабе и храбрый молодой воин по имени Заль. Казалось бы, все прекрасно, вот только принадлежали влюбленные к издавна враждебным семействам. "Заль был сыном Сама, правителя Систана, вассала иранского царя Манучехра, а Рудабе - правнучкой Заххака, который когда-то причинил много зла Ирану. Первым против любви Заля и Рудабе выступил Сам, отец Заля. Он сказал: - Рудабе из рода Заххака, царя, у которого из плеч росли змеи, а мы из рода иранских богатырей. Такая любовь не к добру. Ему, сам того не зная, вторил отец Рудабе - Мехраб, правитель Кабула. Он сказал: - Мы из рода араба Заххака, а Заль из рода богатырей Систана. Такая любовь не к добру".
Великий поэт Фирдоуси задолго до Шекспира описал драму любви, которой преграждают путь застарелая ненависть и предрассудки. Но юный Заль решительно обратился к своему отцу, напомнив, что тот однажды уже обрек его на смерть - испугался необычно светлых волос Заля-младенца и велел выбросить ребенка на съедение лесным хищникам. Однако Заль был спасен, а что теперь, ему и Рудабе придется навсегда отправиться в чужие края из-за жестокости близких? Вдобавок, узнав о запретной любви, царь Манучехр приказывает отцу Заля истребить всю семью Рудабе. И все-таки любовь побеждает, помогая всем подняться над былой враждой.
Дмитрий Щедровицкий. Один из Двенадцати. Об Иуде Искариоте
Это имя веками остается символом предательства, хотя некоторые исследователи недавних времен и высказывали отличные от такой точки зрения суждения. Известный ученый-библеист и знаток древних языков начинает новую книгу с представления традиционных взглядов на поступок Иуды: "…новозаветные источники не только в один голос называют Искариота предателем, но и содержат сведения о его нечестности, обвиняют в воровстве". Существуют также версии, что Иуда был оклеветан современниками, или образ предателя по каким-то своим соображениям создали переводчики и переписчики последующих времен. Но почему вообще могли возникнуть подобные толкования?
В книги анализируются как сами версии, так и их возможная подоплека, которую можно обнаружить при внимательном прочтении евангельских текстов. Такое рассмотрение позволяет ответить на различные вопросы, которые и породили вышеупомянутые сомнения в предательской роли Иуды. Прежде всего, это вопрос, почему Христос не заметил недостойных свойств ученика, а если увидел их - почему не изгнал его из круга ближних? Также почву для сомнений могло дать и та картина, что будучи спутником Спасителя и очевидцем чудес, Иуда соблазнился не слишком внушительной суммой в тридцать сребреников, что, казалось бы, выглядит нелогичным даже для корыстолюбца. Но возможно ли вообще, чтобы то, что по всем признакам является предательством, могло иметь иную мотивацию? Допустимо ли само существование такого объяснения? Автор подробно анализирует канонические тексты четырех Евангелий, фрагменты Деяний апостолов, в которых речь идет об Иуде, а также различные произведения других исследователей и раннехристианские апокрифы, уделяя внимание даже поэтическим размышлениям на эту тему Максимилиана Волошина и "Трем версиям предательства Иуды" Хорхе Луиса Борхеса.
Анна Левенхаупт Цзин. Гриб на краю света. О возможности жизни на руинах капитализма.
Как изменяется окружающая нас среда за последние десятилетия? В тексте показано, к чему может привести грабительская эксплуатация природы, которая пока умудряется выживать вопреки капитализму. Между экономикой и окружающей средой имеется неразрывная связь, которая имеет и негативный оттенок - когда вся древесина добыта, нефть исчерпана, почвы под посадку более не приносят урожай, то поиск ресурса возобновляется в другом месте, а на прежнем остаются заброшенные источники ресурсов, которые иногда порождают новую многовидовую и многокультурную жизнь.
В распространившейся американской фантазии выживание сводится исключительно к спасению себя посредством противостояния другим.
"Распространенные фантазии еще полбеды: выживание в режиме "один против всех" поддерживает немало ученых. Ученые считали выживанием проталкивание индивидуальных интересов - будь "индивид" биологическим видом, популяцией, организмом или геном, - хоть человеческих, хоть нет. Возьмем, к примеру, две главные науки-близнецов XX века: неоклассическую экономику и популяционную генетику. Обе дисциплины начали завладевать умами в начале XX века - с формулировками столь смелыми, что преобразили современное знание. Популяционная генетика подтолкнула "современный синтез" биологии, объединив эволюционную теорию и генетику. Неоклассическая экономика перелицевала экономическую политику, создав собственным воображением современную экономику".
Как подчеркивает Цзин, что экономика и экология стали полями алгоритмов прогресса как экспансии, и если выживание всегда связано с другими, то оно зависит и от взаимодействия и преобразований "я-и-другой". В тексте приводится исследование отношений между людьми и ландшафтами, рассматривается существования гриба в глобальном мире, от Северной Америки до Японии, где они воспевались в старинных хайку.
Олег Жданов. Путеводитель по улицам Москвы. Петровка
Новая книга известного знатока Москвы посвящена одной из самых известных улиц, которая при этом имеет и долгую историю. Улица Петровка в первое время брала начало от Троицкой башни Московского Кремля, это одна из столичных улиц-долгожительниц, к тому же ни разу не менявшая ни своего названия, ни русла, и до сих пор сохранившая ряд исторических достопримечательностей. "Итак, начиналась она от Троицкой башни Московского Кремля, поворачивала направо, текла вместе с рекой Неглинной через площадь Охотный ряд к площади, которая теперь называется Театральной, а когда-то называлась Петровской. На этой площади улица делала поворот налево и уже текла в современном нам русле в направлении Бульварного кольца, а за ним и к Садовому. Сегодня до Садового кольца Петровка не доходит, после Каретных переулков она превращается в улицу Каретный ряд, но это столь короткий отрезок, что как другая улица не воспринимается".
Обращаясь к теме столичных бульваров, Жданов подчеркивает: существовала традиция их "закрывать" домами-заглушками. Бульвары, которые образуют Садовое кольцо, были разбиты на месте крепостной стены Белого города. Пришедший к власти после смерти матери Павел I распорядился построить гостиницы (по проекту архитектора Стасова), которые располагались у бывших ворот в стенах Белого города.
В книге изложена появления единственного при Советской власти частного высшего учебного заведения - его в одном из домов на Петровке на собственные средства открыл инженер-электрик Яков Каган-Шабшай. Впрочем, вскоре его детище - Электромашиностроительный институт - стал государственным. Каган-Шабшай был также первым ректором Московского станкоинструментального института. В издании приводится легенда об основании Высоко-Петровского монастыря, история создания старинной Ново-Екатерининской больницы и возведения в недавние времена памятника Владимиру Высоцкому, а также подробно описаны достопримечательности прилегающих к Петровке переулков.