Каким-то чудом мальчика не трогают грабители и не останавливает патруль. Он приходит домой и забрасывает чемодан на шкаф в прихожей.
Так повторяется несколько раз в году: черный чемодан, дорога с одного конца города на другой, пронизывающий страх лишиться своей громоздкой ноши.
Мальчика звали Эдик Бабаев. Он учился в школе для детей офицеров Туркестанского военного округа, не по возрасту много читал и писал стихи. Среди тех, кто опекал литературно одаренного мальчика, была Надежда Яковлевна Мандельштам. Вскоре уже не она, а он опекал вдову поэта, сгинувшего в гулаговских лагерях.
Когда Надежда Яковлевна болела (а болела она часто), она тут же звонила Эдику Бабаеву, и он мчался к ней, чтобы спасти "рукописный чемодан". "Рукописным" назывался чемодан, где хранились рукописи Осипа Мандельштама, а также его фотографии и письма.
Надежда Яковлевна боялась, что если ее заберет "скорая", то чемоданом завладеют "органы". Как только она выздоравливала, Эдик тащил чемодан обратно.
Списки стихов опального поэта были у нескольких друзей Надежды Яковлевны, но только Бабаев сохранил свой список. Все остальные вынуждены были под угрозой обыска и ареста сжечь опасные бумаги.
Если бы не Эдуард Бабаев, до потомков, скорее всего, не дошли бы, к примеру, "Воронежские тетради" Мандельштама.
Когда много лет спустя были опубликованы воспоминания Надежды Яковлевны и Бабаев был там упомянут небрежно, без всякой благодарности, те, кто знал его роль в спасении мандельштамовских рукописей, недоумевали и возмущались. Эдуард Григорьевич отнесся к этому философски: "Ну что же, добрые дела не должны вознаграждаться ничем и никак. Мы были почти дети, но честно исполнили свой долг..."
Говоря "мы", Эдуард Григорьевич имел в виду свою одноклассницу Ларису Глазунову, которая разделила с ним весь риск обладания запретными рукописями. Впоследствии Эдуард и Лариса стали мужем и женой.
Там же, в Ташкенте, во время войны Бабаев встретил Анну Андреевну Ахматову. Воспоминания о ней Эдуарда Григорьевича кажутся мне лучшим, что вообще написано об Ахматовой.
В 1946 году, когда Эдуард Бабаев уже учился на филфаке Среднеазиатского университета, ему предложили выступить на собрании и сказать о "вредном влиянии Ахматовой на молодежь". Все знали, что Бабаев знаком с Ахматовой. "Кому как не тебе! - сказал Бабаеву комсорг. - Подумай... У тебя впереди еще вся жизнь!"
Бабаев решил тут же, немедленно, оставить университет. "За счастье быть собеседником Анны Ахматовой надо платить. Я хотел учиться. Я шел по улице и плакал... На другой день я начал искать работу. И вскоре с большим трудом получил место учителя в начальной школе..."
Потом была служба в армии, в дальнем гарнизоне (памятью об этом остался венок сонетов "Дальний гарнизон"), работа в геодезических партиях, в газете, в музее Льва Толстого. С 1970 года Эдуард Григорьевич преподавал в МГУ, читал курс русской литературы на журфаке.
После инфаркта врачи запретили ему читать лекции, но он продолжал их читать. Умер 11 марта 1995 года.
Недавно я шел от музея Пушкина к метро и вдруг увидел вывеску: "Журфак". Оказалось, это кафе, расположенное в подвале дома. Память не могла не отозваться на название, ведь и я когда-то учился на журфаке, пусть и не на московском. Что ж, зайду перекусить, подумал я, и спустился в подвал.
По стенам развешаны черно-белые фотографии. На них - сцены из жизни журфака МГУ 1980-х годов. Я разглядывал фото, пробираясь между столиков. В самом темном углу я вдруг увидел небольшую рамку с фотографией человека, по-дирижерски взмахнувшего руками. Я узнал на снимке Эдуарда Григорьевича Бабаева. Подписи не было (как, впрочем, и у других снимков). За столиком под портретом Бабаева увлеченно беседовали два молодых человека.
Что бы сказал на это Бабаев? Как бы отнесся к тому, что его безымянная фотография встречает посетителей в подвальном кафе посреди Москвы? Он не любил быть на виду, а вот так: в подвале, в сумерках, без имени, осколком советской античности... Возможно, он со свойственным ему смирением увидел бы в этом некую эмблему своей судьбы.
Есть у стихов надежная основа -
Мечты, воспоминанья и дела.
Всего-то надо записать два слова,
Присел к столу, глядишь - и жизнь прошла.
Мое имя Эдуард Бабаев. Я родился в 1927 году в Средней Азии... Я помню своего деда Нерсеса. Он был мастеровой и всю жизнь работал: плотничал, переписывал Евангелие, складывал очаг из камней. Так и я всю жизнь работал.
30 июля исполняется 90 лет со дня рождения поэта, педагога и литературоведа Эдуарда Григорьевича Бабаева.
Однажды жена и малолетняя дочь встречали его на вокзале. Вагон пустел, люди выходили, а Бабаева все не было. Дочь с отчаяния заревела. "Не плачь, - успокоила ее мать, - он выйдет последним. Пропустит всех и выйдет".
Александр Терехов