Верна ли информация, что "Паркет" - это история о любовном треугольнике среди пожилых танцоров?
Александр Миндадзе: Это фильм про людей, которым за 50, мужчину и двух женщин. Когда-то они успешно танцевали танго втроем. У них были сложные отношения друг с другом - действительно любовный треугольник. Главный герой бросил жену и ушел от нее к другой танцовщице. Но и эти отношения распались. С тех пор они не виделись. И вот спустя 25 лет героев приглашают на юбилей танцевального клуба. И там они хотят станцевать свой коронный танец. Это дается им довольно непросто, но они пытаются делать вид, что все еще молоды. Это последняя вспышка их жизни - с отношениями, которые возвращаются из прошлого. Они доходят до точки кипения. Самое главное для них - восстановить танец. Ради эфемерных па, ради иллюзии жизни они готовы пожертвовать всем. Становится трудно предположить, что у этих людей есть что-то еще кроме желания повторить, что уже было. Поэтому когда в конце к ним приезжают мужья, жены, дети и внуки - это служит контрапунктом. Оказывается, есть жизнь реальная. И есть иллюзия, которой они все это время пытаются жить. Действие практически не выходит за пределы гостиницы - как это сейчас популярно, причем не только в России.
Навскидку вспоминается "Молодость" Соррентино и персонаж Майкла Кейна.
Александр Миндадзе: У Соррентино два пожилых персонажа только вспоминают о том, как они были молодыми. А в "Паркете" герои полностью погружаются в фантазии о том, что они молоды, напрягая все свои силы. Хотя для мужчины это в каком-то смысле путь на Голгофу. Потому что он приезжает в отель после инфаркта - ему ничего этого нельзя, но он все равно идет на последнее испытание перед смертью.
Все это интересно еще и тем, что вы никогда в жизни не делали ничего подобного.
Александр Миндадзе: Да, может быть. Это картина, в которой три человека в четырех стенах не выходят из кадра. Три крупных плана, три портрета.
Речь не только о камерности. Предыдущие ваши режиссерские опыты принято объединять в так называемую "трилогию катастроф". В "Отрыве" речь идет о родственниках пассажиров упавшего самолета. Действие "В субботу" происходит в окрестностях Чернобыля в день взрыва на АЭС. "Милый Ханс, дорогой Петр" - о событиях, предшествовавших началу Великой Отечественной. Кстати, вы сами как относитесь к этому определению - "трилогия катастрофы"?
Александр Миндадзе: Отношусь без фанатизма. Трилогия так трилогия. Но в каком-то смысле и "Паркет" про катастрофу - это ведь фильм об умирании.
То катастрофа естественная, тогда как раньше вы делали фильмы про трагедии, источником которых были внешние факторы.
Александр Миндадзе: Вы правы. Но это дело критиков встраивать творчество режиссеров в какие-то ряды. Потому что автор мыслит по-другому. Замысел каждого фильма зрел во мне последовательно - и, конечно, я не считал ни "Отрыв", ни "Милого Ханса" частью трилогии. Сейчас слушаю вас и понимаю - так, наверное, и есть. Но в момент написания сценария о таких конструкциях совершенно не думаешь. Ты просто ищешь внутри себя вещи и темы, которые тебя волнуют. И как придумать для этих вещей подходящую историю.
Почему вы решили снять фильм о последней вспышке жизни именно сейчас?
Александр Миндадзе: Больше всего меня в этой истории волнует тема иллюзорности, к которой стремятся герои, отринув жизнь и забыв обо всем. Это история о бегстве от реальности, которая, быть может, даже перекликается с "Парадом планет". О желании жить на пределе в последний отрезок своей жизни. О том, что происходит с любовью по истечении большого количества лет. О том, что ценнее - иллюзия того мира, который ты создаешь как художник, или твоя реальная жизнь? Для меня это риторический вопрос, но он всю жизнь стоит передо мной довольно остро.
Уже известен актерский состав "Паркета"?
Александр Миндадзе: Я как раз должен начать кастинг. Возрастная категория очень тяжелая. Это было понятно, когда мы еще с Абдрашитовым работали. Тогда нам нужны были 30-летние, а с ними случился провал. Этот провал постепенно старел-старел-старел. И теперь я вновь столкнулся с ним, когда мне нужны 55-летние. не хочу работать с людьми, которые приходят со шлейфом сыгранных ролей. Эти роли неизбежно вступят в невольное противоречие с материалом. Плюс физическая форма. Поэтому я ни от чего не зарекаюсь - переговоры веду и в России, и за рубежом.
Правда, что в вашем фильме сыграет Изабель Юппер?
Александр Миндадзе: Надо постучать по дереву, чтобы все сложилось. График у нее сумасшедший. Мы ранее встречались с ней, разговаривали. Ей 64 года, но это не постаревшая модель с обколотым ботоксом лицом, а женщина. И работа с ней для меня была бы огромной радостью.
Хотелось бы поговорить на, должно быть, сложную для вас тему - судьбе "Милого Ханса, дорогого Петра", Почему, по-вашему, она сложилась не лучшим образом?
Александр Миндадзе: Вы имеете в виду крошечные сборы в прокате? Это неудивительно - фильм выходил на двух копиях вообще без рекламной поддержки. С другой стороны - не мне, конечно, об этом говорить - в России фильм получил все критические премии, "Нику" за лучший фильм года, "Золотого орла"...
Есть ощущение, что амбиции фильма простирались несколько дальше национального признания. Картина снята на немецком языке, с немецкими продюсерами и актерами. Были попытки лоббировать ее участие на Берлинском и Каннском кинофестивалях. Но "Милый Ханс" в итоге угодил в конкурсную программу Московского кинофестиваля, где не получил ни одного приза. Эта ситуация вас не расстроила?
Александр Миндадзе: Нет, потому что для меня участие "Милого Ханса" в конкурсе ММКФ было сознательным шагом. Это была попытка "официализировать" фильм, уберечь его от кривотолков во время выдачи прокатного удостоверения. Показ фильма на фестивале сделал его безвозвратно готовым. Других амбиций лично у меня не было. И я был абсолютно уверен, что никаких призов на ММКФ не получу.
Да, но показ фильма на любом другом престижном фестивале также достиг бы этой цели. Почему у большого международного фильма не было участия в крупных зарубежных кинофорумах?
Александр Миндадзе: Совершенно не убежден, что мои фильмы конвертируемы для Запада. Все-таки существует ментальность и специфика нашего отечественного кино, которые плохо считываются за рубежом. Есть, конечно, режиссеры, фильмы которых принимают на Западе- Звягинцев, например. Я к нему с большим уважением отношусь, дай бог ему здоровья. Но сам я делаю, видимо, другое кино.
Кстати, это вообще не редкий случай, когда российское кино оказывается неконвертируемым. Про Германа-старшего, например, на Западе многие интеллектуалы едва слышали.
Александр Миндадзе: Равно как и про Балабанова, который настолько укоренен в национальной культуре, что его коды за рубежом никто толком и не научился считывать.
У Германа тоже, выходит, несчитываемые коды?
Александр Миндадзе: В нем, на мой взгляд, слишком много искусства. А фильмы, где его действительно много, обычно пролетают мимо фестивалей. Особенно в наше время, когда массовая культура превратила фестивали в индустриальные мероприятия, сдвинутые в сторону мейнстрима. Это глобальный процесс - многие современные художники слишком сложны. Интерес сдвинулся в сторону более простых и понятных вещей - фестивали перестали любить неясность окончательных смыслов, диалектику, амбивалентность. Западный человек - да и наш уже тоже - это не переносит, ему подавай однозначные ответы. Это еще не возврат к архаичной драматургии, когда герои делятся на отрицательных и положительных, но движение в сторону примитива совершенно очевидно.
Я вас про Германа неслучайно спросил, потому что "Милый Ханс" во многом созвучен его "Хрусталеву".
Александр Миндадзе: Что-то не вижу прямых параллелей.
Ну как же? Во-первых, фестивальная и прокатная судьба. "Хрусталева" ведь крайне холодно приняли в Каннах. Затем он тихо прошел в прокате, но после быстро обрел репутацию шедевра.
Александр Миндадзе: Так случалось со многими хорошими фильмами и режиссерами. Бергману, например, дали в Каннах утешительную Пальму пальм в тот момент, когда поняли, что все время прокатывали его с главной наградой. Вообще, награды получать очень приятно, но я не покривлю душой, если скажу, что фестивальные призы - последнее, о чем я думаю, когда работаю над фильмом.
Во-вторых, в "Милом Хансе" видятся смысловые рифмы "Хрусталеву". Например, момент, когда немецкий инженер пытается раствориться в русской глубинке, убежав вместе с Петром и его женой, выглядит ироничным парафразом знаменитой сцены из картины Германа - той самой, где "либерти, …"! Это разве не прямая параллель?
Александр Миндадзе: Все это абсолютно неосознанно. То есть теперь, когда вы это сказали, я уверен, что так оно и есть. Я впервые об этом слышу, и мне это очень интересно. Такие совпадения не бывают случайными. Но когда я делал "Милого Ханса" в подкорке у меня сидел совершенно другой фильм - "Гибель богов" Висконти. Отсюда у этого фильма растут ноги.
Почему, по-вашему, "Милый Ханс" плохо прошел в немецком прокате?
Александр Миндадзе: Немцы еще более безграмотные, чем наши зрители. Они вообще в массе своей не знают, что был такой пакт Молотова-Риббентропа. Я был очень удивлен, но для них вообще история Второй Мировой - белое пятно. Я сейчас имею в виду рядового человека. (Задумывается) Хотя не только. У меня снимался очень продвинутый актер - Марк Вашке. Он читал "Благоволительниц" Литтелла. Поэтому он все считывал, чувствовал, воспринимал сценарий. Но в основной массе немецкие продюсеры и актеры ничего не знают и страшно не любят темы войны касаться. О той же "Гибели богов" в Германии многие даже не слышали - хотя казалось бы. Я рассказывал немецким кинематографистам о том, кто такой Бернхард Шлинк, потому что его имя им ничего не говорило. Поэтому, наверное, в Германии сейчас и нет великого кино. Есть, конечно, отдельные режиссеры и фильмы, но представить, что в этой стране еще 30 лет назад был Фассбиндер почти невозможно.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "Российской газеты"