Мы договорились встретиться специально, чтобы обсудить довольно тревожную тенденцию последнего времени: ползучее возвращение в повседневную практику бюрократических методов управления учреждениями культуры и в частности - крупнейшими российскими музеями.
Михаил Борисович, честное слово, я был бы рад ошибиться, но то, что приходится слышать и читать в последнее время, заставляет думать, что в нашу жизнь возвращаются из не самого лучшего советского прошлого прежние методы оценки работы музеев и других учреждений культуры. Работу ваших коллег вновь оценивают по посещаемости, по количеству проданных билетов, в ходу термин "эффективность", плюс к тому музеям еще планируют доходы от коммерческой деятельности. Вот, к примеру, некоторые чиновники минкультуры обратили внимание на "факт неэффективной работы Пушкинского заповедника в Псковской области" и требуют от директора заповедника Георгия Василевича немедленного письменного объяснения. Как выяснилось, заповедник недозаработал за прошлый год. Это и разгневало чиновников. Стало быть, Пушкинский заповедник или Эрмитаж должны больше зарабатывать, чтобы числиться в эффективных?
Михаил Пиотровский: С точки зрения этих деятелей культуры всё именно так и обстоит. Ну они еще внимательно смотрят за количеством посетителей. Это у них тоже критерий эффективности.
Давайте уточним: "они" - это кто?
Михаил Пиотровский: Речь, к счастью, идет не о министре культуры и даже не о его замах. Это всё-таки люди сведущие и компетентные. Речь о чиновниках средней руки, возглавляющих различные департаменты и направления работы министерства. Если хотите, речь о "сержантах" культуры. И, знаете, армейская терминология в данном случае вполне применима. Поверьте мне, я четверть века работаю директором Эрмитажа, но не припомню такого стиля общения с руководителями музеев и заповедников, такой тональности писем, которые они рассылают сегодня. Это вполне армейский командный стиль - "доложить в течение двух часов", "объяснить", "принять к исполнению"... Как будто они командуют не музеем, а танковым заводом. Разговаривать в таком тоне с заслуженным, выдающимся директором заповедника, каким безусловно является Георгий Василевич, конечно недопустимо. Да и с компетентностью, честно говоря, у наших "сержантов" куда хуже, чем у сержантов настоящих.
Вы имеете в виду пресловутый критерий эффективности работы музеев?
Михаил Пиотровский: И это, конечно, тоже. Простите, что приходится говорить азбучные истины, но нельзя относиться к музею или заповеднику как к торгово-развлекательному центру. Мы существуем вовсе не для того, чтобы развлекать. Прежде всего мы существуем, чтобы сохранить те ценности, которые нам доверены. Сохранить и передать их будущим поколениям в неприкосновенности. Речь идет и о шедеврах искусства, которые хранит Эрмитаж, и о пушкинском пейзаже, который хранит заповедник в Псковской области. Нам удалось сохранить наши сокровища даже в самые трудные дни конца восьмидесятых, начала девяностых. Но вот теперь, в рыночных обстоятельствах, пресловутые "сержанты" от культуры всё настойчивей начинают говорить нам: у вас в запасниках пылятся множество невостребованных произведений искусства, давайте выставлять их на рынок, передавать частным музеям. И, конечно же, в условиях рынка потянулись те же руки и к заповедным землям в Пушкиногорье. Но, повторяю: наша первоочередная задача и даже смысл нашей деятельности состоит прежде всего в том, чтобы сохранить переданное нам предшествующими поколениями. Это настоящее достояние России.
Но тем не менее это достояние должны видеть люди. То есть без посетителей музей - не музей. И логика ваших начальников на первый взгляд безупречна: чем больше людей увидит шедевры Эрмитажа или Пушкинские пейзажи - тем лучше. Стало быть, количество посетителей может быть критерием оценки работы музея.
Михаил Пиотровский: Нет, не может. У каждого музея, у каждого заповедника существуют пределы посещаемости. К примеру, мы знаем, что в главном корпусе Эрмитажа могут единовременно находиться не более семи тысяч человек. А в год мы можем принять не более пяти миллионов посетителей. Если эти цифры станут регулярно завышаться, музей начнет деградировать. То же, кстати, и в заповеднике: толпы туристов могут просто вытоптать все пушкинские тропинки, созданные замечательными специалистами с любовью и знанием предмета.
Ну, предположим. А заработки музея могут быть критерием оценки его эффективности?
Михаил Пиотровский: В этом правда только то, что наши музеи научились зарабатывать. К примеру, Эрмитаж зарабатывает в год десять-двенадцать миллионов долларов. Это прямое следствие изобретательности, креативности и высочайшей компетентности наших сотрудников. Но планировать заработки музея сверху - недопустимо. Потому что, опять-таки, нельзя превращать музей в дойную корову. Он не для этого.
Странно, однако, получается, уважаемый Михаил Борисович! Вы отказываете министерству и в планировании количества посетителей, и в планировании заработка. А чем же тогда министерским чиновникам заниматься, особенно в условиях рынка? Им ведь надо учить вас самоокупаемости, чтобы вы не сидели на шее у государства, которому и так нелегко.
Михаил Пиотровский: Вот для того-то и есть государство вместе с министерствами, чтобы учреждения культуры не существовали в условиях рынка. В противном случае мы очень быстро научим музеи торговать бесценными фондами, сдавать в аренду разным бизнесменам и чиновникам Эрмитажные залы, устраивать рок-концерты на Дворцовой площади. А заповедники станут рыночно эффективными, распродав свои заповедные земли. И в результате на пике самоокупаемости мы обнаружим вдруг, что ни легендарного Эрмитажа, ни легендарного Святогорья у России больше нет. А есть третьеразрядный музей восковых фигур и очередная рублевка на месте, где когда-то был Пушкинский пейзаж.
Ну не этого же на самом деле хотят пресловутые "сержанты" от культуры. Они же все-таки патриоты России, не могут этого искренне желать. Почему же они так настойчиво требуют от музеев и заповедников увеличения заработков и посетителей, пресловутой эффективности?
Михаил Пиотровский: Скорей всего потому, что других критериев оценки работы музеев они просто не знают.
А эти другие критерии существуют?
Михаил Пиотровский: Представьте себе - существуют.
И каковы же они?
Михаил Пиотровский: Ну вот, например, Роттердамский университет сделал исследование по замерам репутации музеев. Самая высокая репутация у Лувра, Эрмитаж на четвертом месте, следом идет Британский музей. Причем голландцы выяснили, что репутация великих музеев значительно выше, нежели репутация самых популярных и авторитетных мировых промышленных брендов. Стало быть - репутация. Здесь надо иметь в виду еще и то, что репутация Эрмитажа добавляет репутации Санкт-Петербурга и репутации страны. Так же как высокая репутация Пушкинского заповедника фактически формирует репутационный рейтинг Псковской области, который влияет на успех туриндустрии.
Всем желающим вписать российские музеи в рыночную экономику я бы напомнил о том, что наши музеи и заповедники - крупнейшие в стране работодатели, что принципиально важно для депрессивных регионов, в которых они, как правило, находятся. Это замечательные субъекты хозяйственной деятельности, позволяющие людям работать, получать приличную зарплату и содержать свои семьи. А значит, сохранять социальную стабильность в регионах.
Идем дальше. Музей - хранитель ценностей. Качество сохранения - существеннейший показатель нашей работы. Но об этом мы уже говорили.
Музей или заповедник должен доставлять людям, приходящим к нам, удовольствие. Но по нашим, созданным музеем, правилам.
О каких правилах речь?
Михаил Пиотровский: Позволю себе некую аналогию. Вы можете получить удовольствие от занятий спортом, приложив при этом немало усилий и энергозатрат. А можете просто выпить вина, расслабиться и тоже получить некое удовольствие. Так вот, удовольствие от посещения музея всегда связано с работой мысли, с обязательным духовным усилием. В этом состоит музейное правило, которому необходимо следовать. Другое дело, что в музее человеку должно быть комфортно, он должен постигать то, что видит, с желанием, с радостью и увлечением. Воспользуюсь той же аналогией: существует же в физкультуре понятие "мышечная радость" - ощущение своей силы, здоровья, неограниченных возможностей. Так вот, в музее человек должен ощутить радость открытия, радость сбывшихся догадок, восторг постижения замысла гения. Не случайно мы в Эрмитаже устраиваем так называемые залповые выставки - сразу несколько и на разные темы. Зачем? А затем, чтобы у наших посетителей был выбор, чтобы каждый мог посмотреть то, что ближе, что по душе, от чего удовольствие больше. Дальше: мы думаем о том, чтобы информация для людей не была избыточной, утомительной, но одновременно достаточной. Вот тут-то и нужен опыт и талант настоящих музейщиков. Кому-то нужен экскурсовод, а кому-то он только мешает. Значит, надо дать возможность человеку воспользоваться персональным гаджетом и наушником. В этом и состоит реальная доступность музея и комфорт от его посещения. Почему это важно? А потому что человек должен захотеть прийти к нам еще и еще.
Михаил Борисович, так вот же чудесный критерий эффективности музея - повторное посещение!
Михаил Пиотровский: Ну конечно! Только я вас очень прошу не употреблять это чудовищное слово - эффективность. Существует простое русское слово - успех. Давайте им пользоваться. Оставим "эффективность" для "сержантов". Так вот, конечно же важнейший критерий успеха музея - многократное посещение. Важно, чтобы тебя тянуло прийти в музей еще и еще. Я помню, как меня тянуло приехать в Михайловское еще раз после первого посещения заповедника. Это замечательное чувство.
Кстати, мне кажется, что подлинные друзья Михайловского, живущие в разных городах и селах нашей, да и не только нашей страны, учились восприятию русского пейзажа в наших музеях, в том числе и в Эрмитаже. Чтобы оценить в полной мере Пушкинский пейзаж, надо было сначала научиться "читать" пейзаж на полотнах великих мастеров, представленных в музеях.
Михаил Пиотровский: Да, да, вы правы. Клуб друзей Михайловского, как и клуб друзей Эрмитажа, составляют люди, умеющие трудиться в музеях, умеющие получать удовольствие от этой работы. Пройдите сегодня по залам Эрмитажа и взгляните на лица людей. Уверен, вы увидите замечательные, одухотворенные, красивые лица. В этом, в одухотворенном лице человека - и есть главный критерий успеха музейной работы.
Вот сегодня много говорят о госзаказе. Ну да, мы бюджетное учреждение, государство дает нам деньги и вправе нагружать нас госзаказом. Но как мне представляется, сегодня этот госзаказ должен формулироваться так - очеловечить человека, вернуть в озлобленного, издерганного, одержимого нетерпимостью нашего соотечественника человеческую теплоту и сострадание.
Сохранить человека в человеке. Важнее нет ничего.