Этот оркестр во главе с маэстро Александром Сладковским держит репутацию одного из двух лучших нестоличных. Их симфонические программы всегда вызывают интерес, но сейчас вместо обжитой территории они ступили на новую. Впервые за всю историю своего существования - а коллектив появился в 1966 году, он один из старейших в стране - Сладковский решил представить в концертном исполнении оперу: с солистами, хором и драматической разводкой мизансцен. Оперу выбрали снайперски точно - "Иоланта" Чайковского компактна, захватывает романтическим волшебным сюжетом и, главное, позволяет блеснуть и солистам, и оркестру. Показали ее пока дважды, в Казани и Москве, посвятив памяти Дмитрия Хворостовского. Московский вечер в Большом зале консерватории прошел на ура.
Усилиями Сладковского, продюсера Елены Харакидзян и агентства "Apriori Arts" в "Иоланту" удалось собрать уникальный звездный состав. Фон и опора - Академический Большой хор "Мастера хорового пения". Каждый солист с мировым именем и блестящей карьерой, уровень менеджерских усилий впечатляет. Любимец Валерия Гергиева тенор Сергей Скороходов и обрастающий царственными манерами баритон Василий Ладюк предстали абсолютно разными рыцарями. Ладюк-герцог Бургундский Роберт, не желающий жениться на обрученной с ним в детстве Иоланте, слишком набожной и высокомерной по слухам, с таким искренним напором поет хитовую "Кто может сравниться с Матильдой моей", что вся дамская часть БЗК (а она здесь основная) просто обмирает в креслах и разражается в финале бурей оваций. Скороходов-Водемон, по внешним данным не рыцарь, а былинный герой, покоряет редким тенором - большим, свободным, "на сливочном масле". Актерское партнерство женихов смотрелось порой угловатым и неловким мальчишеством - ободряюще похлопать друг друга по плечу и прихорошиться перед встречей с незнакомкой получилось не очень, но вокальные сложности оба рыцаря одолели с шиком. Гораздо более взрослыми и опытными актерски смотрелись благородный и всегда помнящий о партнерах Петр Мигунов в партии Короля Рене и главный русский вагнерианец Евгений Никитин, вкрадчивый, мудрый, умеющий убедить мавританский лекарь Эбн-Хакиа. Меццо Полина Шамаева-Кормилица смогла не только сама вжиться в роль, но и увлечь за собой ансамбль, где именно она слышится основой. И в этот разнохарактерном звездном ряду блистала Иоланта-Вероника Джиоева. Уверенная, безупречно профессиональная, она играла не жертву обстоятельств, а цельную личность, случайно не получившую сразу все положенное ей счастье. Даже подав Водемону белую розу вместо красной она ничуть не смущается, "просто ошиблась", а уж какую бурю эмоций вызовет ее открывшаяся слепота в душе влюбленного - его забота. Ну и сила воли этой Иоланты, готовой к любому лечению ради спасения любимого - не от жертвенности, а от нестерпимого желания счастья.
Над извивами романтического сюжета XV века парил Александр Сладковский, как водится у дирижеров нервничающий гораздо больше любого участника премьеры. Впечатанный с дирижерским мостиком почти в авансцену он будто стал непосредственным участником сюжета, рассказчиком, то приглушающим звучание оркестра, то заставляющим его вибрировать в мистических восточных созвучиях разговора лекаря с королем. В финале при появлении прозревшей Иоланты оркестр и все-все-все взмыли к высотам духа, восхваляя Творца и подаренную им людям радость жизни, напомнив, что именно для этого Чайковский и написал свою последнюю оперу.