Российская газета: Юрий Александрович, что было главной целью проекта?
Юрий Манаков: Разработка и внедрение в политику добывающих компаний методов сохранения биологического разнообразия. Именно так: не абстрактной окружающей среды, а вполне конкретного и осязаемого биоразнообразия. В этом плане Кузбасс уникален. Он является северо-западной частью Алтае-Саянского экорегиона. У нас три природно-климатические зоны с богатой флорой и фауной и при этом огромные запасы полезных ископаемых. Почти всю Кузнецкую котловину занимает угольный бассейн. У недропользователей благодаря проекту ПРООН-ГЭФ появилась возможность приобрести опыт целенаправленного сохранения биоразнообразия, снижения негативного воздействия на природу, следуя принципу - предотвращать, сокращать, восстанавливать и компенсировать. И несколько компаний-пионеров этой возможностью воспользовалось.
РГ: Как именно?
ЮМ: Например, за это время создано несколько особо охраняемых природных территорий (ООПТ). Первая - на Караканском хребте, природный комплекс которого включает краснокнижные виды федерального значения. Угольная компания приняла беспрецедентное решение - создать заказник "Караканский" на землях, уже отведенных под недропользование и являющихся ее собственностью. У угольщиков были разрешительные документы на разработку этих недр, ведь практика - не учитывать наличие "краснокнижников" на территории - складывалась годами. Но теперь разрез движется параллельно хребту, а мы проводим мониторинг состояния его экосистем.
А совсем недавно статус природного заказника получили Бачатские сопки - последний участок Кузнецкой степи в окружении угольных разрезов. Там тоже немало редких и исчезающих видов растений. Заказник - генетический банк семенного материала для реставрации ландшафтов с максимальным восстановлением прежнего растительного покрова и популяций редких видов. Эта технология, опробованная на отвалах вскрышных пород угольного разреза "Виноградовский", вошла в качестве нового ГОСТа в общероссийский справочник наилучших доступных технологий (НДТ). От их применения уже сегодня зависит размер платы недропользователей за негативное воздействие на экологию.
К слову, еще три года назад руководство проекта получило предложение - разработать методику исчисления ущерба при нарушении природоохранного законодательства. И такой документ разработан, осталось только принять его в качестве регионального нормативно-правового акта, как уже сделали пятнадцать регионов России, включая Алтайский край.
РГ: Пойдут ли по стопам компаний - участников проекта другие недропользователи?
ЮМ: Самый главный итог как раз в том, что сознание собственников ряда добывающих компаний изменилось. Они теперь ясно представляют, что сохранение природной среды при угледобыче подразумевает целый комплекс мероприятий, которые за-частую не требуют огромных финансовых затрат.
Конечно, все остальные крупные компании должны ориентироваться на эти примеры. Но нельзя забывать, что достижение реальных результатов возможно лишь при тесном взаимодействии бизнеса, власти, науки и общества. Общество формирует социальный заказ. Ведь спасение Каракана началось с протестных выступлений местных жителей, а потом ученые и общественники вышли с инициативой в администрацию области.
Власть на различных уровнях формирует, руководствуясь федеральными законами, требования к недропользователям.
Любой эколог может открыть сборник НДТ и предложить угольщикам ту технологию, которая приемлема для развития конкретной территории. А уже угольщики закажут проектировщикам соответствующий проект. Так что основа для сотрудничества, внедрения новых технологий, повышения качества окружающей среды и экологизации угледобычи готова.
Кроме того, в рамках проекта проведена комплексная геоэкологическая оценка Новокузнецкого района, где активно развивается угольная отрасль. На основе данных, полученных учеными, можно разработать рекомендации муниципалитетам и угольным предприятиям. И принять региональную программу стратегической экологической оценки. Специалисты для этого в Кузбассе есть.