Елена Михайловна всю жизнь учила детишек литературе в богом забытом поселке, где веками ничего не меняется. Сына отправила в город - чтобы не погиб тут от тоски и пьянства. Он по горло занят бизнес-проектом - учит людей, как строить счастье, но собственное так и не построил, жену не завел, мать навестить некогда. Сына играет Евгений Миронов со жгуче-крашеными волосами, неестественными, как вся его безлюбая жизнь. Мать - невероятная Марина Неелова в своей самой пронзительной "возрастной" роли. Есть еще деловитая соседка по деревянной развалюшке - в этой размашистой, крупными мазками выписанной роли дивно хороша Алиса Фрейндлих. И четвертый важный субъект картины, ее метафора и символ, - внушительных габаритов карп, выловленный одним из учеников героини и ей всученный как подарок, с которым не ясно, что делать. Карпа заморозят в холодильнике, но однажды под струей воды он оживет и никак не захочет умирать, пока его не вернут в родное озеро.
А вот Елена Михайловна должна умереть - это ей пообещал другой прежний ученик, теперь доктор. И это может случиться каждую минуту. Старушка понимает, что сын далеко, ему некогда с нею возиться, и все труды по предстоящим похоронам и поминкам она возьмет на себя. Здесь и начнется трагикомическая одиссея, составляющая плоть и суть картины. Панорама лиц, каждое сыграно с виртуозностью блестящего концертного номера, особенно запоминается Наталия Суркова в роли ко всему привычной, но остолбеневшей делопроизводительницы загса.
Быт поселка передан лаконично и узнаваемо: укоренившаяся раз навсегда безнадега, люди стареют, не двигаясь с места. При этом ни грамма пресловутой "чернухи", которая всегда возникает не от фактуры изображения, а от натуры автора-мизантропа. Владимир Котт своих персонажей любит, их понимает и им сочувствует, трагизм ситуаций смягчает юмором - поэтому его правда не глаза колет, а греет душу.
Предмет фильма для комедии, мягко говоря, деликатен: гробы, морги, полученные при жизни свидетельства о смерти, нарезание салата для поминок... Героиня наслаждается каждым мгновением истекающей жизни и торопит смерть: нельзя же подвести людей, помогающих ей срочно уйти в иной мир. О нашей неуместной щепетильности вовремя напомнит кадр с накрашенными мымрами, жаждущими прикольно сфоткаться с гробом: такое время на дворе - ничего не осталось, что вселяет уважение. Больше всего на свете героиня любит сына, которому всегда некогда, и Хворостовского; упоминание о великом баритоне непредсказуемо дополнит щемящую мелодию фильма: пока снималось и монтировалось, Хворостовский тоже от нас ушел.
Есть в фильме момент истины, миг прозрения. Когда запоздало прибывший деловой сынок снова проходит по улицам детства, видит знакомые, неузнаваемо изменившиеся лица и понимает, что про маму свою он ровно ничего не знает - как и чем она жила тут и почему так старалась уйти потише, никого не беспокоя. В одном эпизоде Евгений Миронов сказал так много, что только ради этого чуда нашего общего прозрения стоило снять эту картину.
Если придираться, фильм небезупречен. Слишком чувствуются руки драматургов, многих и разных: кто вставит свою концертную реплику, кто - нарочито колоритный диалог, но швы остаются, великим актрисам приходится в текстах отыгрывать то характерное, что на поверхности, и только в минуты молчания открывать нам бездны и характеров, и судеб. И даже пройдя свой эмоциональный пик, картина не может закончиться - точно как ее героиня, которая никак не может умереть, хотя уже пора.
"Карп отмороженный" в какой-то степени следует поэтическому завету: "остановиться, оглянуться...". Без назиданий и поучений картина заставляет вернуться к вековым основам, новыми глазами увидеть окружающее и понять, сколь жестоки и бездушны мы бываем, сами того не замечая. И если зритель, выйдя из кинотеатра, почувствует потребность немедленно позвонить своим старикам, значит фильму удалось хоть немного разморозить мир.