Дьякона на царство
"Не пугайтесь, обстановка очень аскетичная, мебели толком нет…" - семья членкора обустраивает новую квартиру. Из шестерых детей с родителями за Полярный круг переехали двое младших, которым очень по душе сугробы по шею. Дьякон только что вернулся из Италии, где ему вручили диплом иностранного члена Итальянской академии наук. Уже приступил к служению в одной из церквей Кировска, горнолыжного центра рядом с Апатитами.
Когда Сергей Владимирович категорически отказался фотографироваться во время службы, пришлось спросить, почему он считает, что "джентльмены не говорят о своих религиозных взглядах". Улыбается, объясняя, что свою книгу "Наука верующих или вера ученых" начал с анекдота о навязчивой даме, которой не терпелось узнать, какой конкретно веры придерживается ее визави. "Веры настоящих джентльменов", - последовал ответ.
- А какова вера настоящих джентльменов? - не унималась упрямая мадам.
- Настоящие джентльмены никогда не говорят о своей вере.
До недавнего времени, ровно до того момента, как здесь поселился дьякон-член-корреспондент, поисковик Яндекса так ранжировал события под тегом "Апатиты". Сначала о девушке с раком четвертой степени, рассказавшей президенту Путину о катастрофе в городской медицине. Потом сообщения о телеведущем Андрее Малахове, который когда-то жил в Апатитах. А теперь периодически летает на родину. В любом местном магазине или парикмахерской вас с готовностью проинформируют, что "звезда" помог построить церковь, подарил ей колокол, а также оборудовал фонарями дорожку, по которой его мама ходит в храм молиться.
Но три месяца назад новости из Апатитов пошли другие: здесь создается Федеральный исследовательский центр, решаются задачи государственного масштаба!
Кривовичева бросили на реформирование Кольского научного центра РАН, которое проходит в форме присоединения к нему еще шести институтов. Это модный и мощный проект, который по задумке Федерального агентства научных организаций позволит укрепить потенциал старых институтов и стимулирует междисциплинарные исследования в области освоения Арктики.
Из директорского окна вид на заснеженный памятник в окружении кремлевских елок. С разных ракурсов похож и на Ленина, и на Сталина. А дальше, в конце улицы, церковь, которую, по легенде, построил Малахов.
Дьякон - красавец, русская порода. Бывший баскетболист - рост под притолоку. Лицо как документ, который нельзя пробежать по диагонали. И уж точно не себе на уме. Хотя светлые глаза всегда улыбаются, даже когда членкор абсолютно серьезен. В кабинете Т-образный стол и деревянные панели, - позднесоветский стиль с обязательным макетом старинного парусника. Из специфического огромный кусок слюды. Было модно и конкурентоспособно когда-то. Так можно сказать не только о мебели, но и о науке в Апатитах… "Предприятия в Советском Союзе должны были вести научно-исследовательскую работу. И Кольский научный центр играл в этом ведущую роль, - Кривовичев отвечает на вопрос, который я не успела задать. - Он самый северный академический в мире! Разрабатывал природные ресурсы, следил за экологической обстановкой, экономическую стратегию Заполярья обеспечивал. Горбачев сюда приезжал и поддерживал. Планы были колоссальные: новые здания собирались строить, новые центры организовывать. Но перестройка все нарушила. Теперь предприятиям не до науки. Бизнес есть бизнес. Прибыль будет не мгновенно".
В общем, много вопросов у членкора к нынешним российским бизнесменам: нет среди них такого, как Рокфеллер, который построил на свои деньги Чикагский университет, потому что умел смотреть в будущее.
Но и наука российская должна быть более динамичной. А динамика как раз в том, чем он сейчас занимается: соединить все, что еще работоспособно, "в один мощный кулак". И для большей убедительности в этом месте своей речи новый директор повторяет президентскую интенцию про то, что у нас много маленьких институтов, так создадим несколько крупных и будем их финансировать по-настоящему.
Можно сказать, что административное рождение нового исследовательского центра происходит у нас прямо на глазах: Кривовичев подписывает бумаги о ликвидации старых учреждений. Может, в шутку, а может, и всерьез жалуется, что большие чиновничьи задачи отрывают от науки. Впереди налаживание управления огромным новорожденным организмом и новой системой научных исследований. Ключевое словосочетание во всех этих грандиозных планах - "коллективное пользование".
"Нам обещают под это деньги. На оборудование, капитальное строительство", - сейчас дьякон больше пастор с менеджерской деловой хваткой, чем светлоглазый православный идеалист.
Его задача поднять центр до хорошего мирового уровня. Удивляется: почему нет? Чем Апатиты хуже, к примеру, американского Саут-Бенда, где в католическом элитном университете Нотр-Дам Кривовичев в свое время работал? "Маленький, - вспоминает, - был городок, зато аппаратура мирового уровня. А что еще нужно ученому?"
Вера джентльменов
Действительно, что еще нужно, скажем, для работы в Апатитах (архитектуру расцвета хрущевок и отсутствие больницы оставим за скобками)? Некоторым иметь возможность посещать храм.
Так сложилось, вздыхает, что среди российских ученых не принято говорить на деликатную тему веры. На Западе это легко. А у нас нет. Наследство советских безбожных лет.
Он первый за последние сто лет служитель церкви, которому доверили руководство подразделением РАН? Как настоящий ученый, уточняет: источников на эту тему почти не осталось. Доступны крупицы. Например, известный академик-физиолог Алексей Ухтомский, тот, кто придумал далекое от библейского писания учение о доминанте, закончил Московскую духовную академию и был кандидатом богословия с диссертацией "Космологическое доказательство Бытия Божия". Но сведений, служил ли он в церкви, нет.
То же самое о знаменитом Николае Боголюбове, вице-президенте Академии наук и крупном советском функционере от науки, которого три раза (в 1959-м, 1960-м и 1963-м годах) номинировали на Нобелевскую премию. Он способствовал открытию церкви в Дубне, куда ходил на службы. Но мемуаров на этот счет, естественно, не оставил.
Как ни странно, но нет таких свидетельств даже в архивах НКВД, видимо, следователям, озабоченным борьбой с троцкистами, космополитами или врачами-убийцами, не приходило в голову останавливаться на этой стороне мировоззрения.
Кривовичев хотя и доктор наук с высоким для России индексом Хирша (скромно исправляет: 34 - это хорошо для нашей страны, а в мировом рейтинге он у него средний), учится сейчас в Санкт-Петербургской духовной академии. Пишет работу на тему верующих ученых XX века. Но аспирант он пока не очень успешный: "Времени нет".
Припоминает, как лауреат математической Нобелевки, премии имени Филдса, ныне покойный выдающийся математик Владимир Воеводский, живший в Принстоне, пару лет назад поразил крупную научную конференцию в Санкт-Петербурге, заявив, что очень скоро наука помирится с религией. Так и сказал благородному собранию: "Реальный прогресс будет состоять в очень серьезной драке науки с религией, которая закончится их объединением. И не надо бить мне морду". Бить не стали, но смутились. А для Сергея Кривовичева откровение Воеводского как бальзам на сердце. Объясняет, наибольший процент религиозных людей среди ученых - это люди с математическим типом мышления…
- А почему математики легче верят в Бога? - продолжаю интересную тему.
- Они занимаются открытием какой-то идеальной реальности, которая существует вне материального мира. Так и приходят к убеждению, что этот идеальный мир существует сам по себе. Плюс к этому, конечно, у математиков очень силен эстетический элемент. В своих формулах они созерцают красоту и гармонию. К "людям с математическим типом мышления" относятся и собратья Кривовичева по науке - минералоги и кристаллографы.
Коллеги утверждают, что более деликатного, ненавязчивого и скромного в своих религиозных проявлениях человека они не встречали, дьякон ни к кому с душеспасительными разговорами не лезет и своих взглядов не навязывает. Но ведь хочется же знать, как в душе и голове одного человека, к тому же не гуманитария, а строгого естественника, совмещаются, например, теории о происхождении видов и Шести днях творения. "Наука не все может объяснить, например, она не может объяснить природу жизни, поскольку мы не можем понять того, чего не можем создать, - растолковывает Сергей Владимирович без тени превосходства высшего знания над плебейским обыденным. - Вот до сих пор не удалось же создать живую клетку. Все говорят об искусственной жизни. Но речь идет лишь о биотехнологиях, когда в живую клетку вставляют какой-нибудь модифицированный ген".
С точки зрения дьякона-ученого, библейская картина постепенно разворачивающегося творения подтверждается современной теорией развития Вселенной. На эту тему нет никаких догматических, жестких церковных постановлений, значит, эти вопросы можно обсуждать, имея разные точки зрения. "Догматик православный скажет, что Бог абсолютно всемогущ. Он творец всего, начало и источник. Почему же он не создал мир мгновенно таким, как он есть? Может быть, именно для того, чтобы не показывать себя явно, не ограничивать нашу свободу?" - богословствует доктор геолого-минералогических наук.
ГКЧП и литература
Хрупкая и легкая мать шестерых детей матушка Ирина появляется стремительно-внезапно. Она за рулем. Собирается отвезти нас к церкви, где служит муж, а потом забросить пятилетнюю Сашеньку на танцы и рисование. Удивительное дело, но через свою жену Сергей Кривовичев породнился с Вернадским. Супруга Владимира Ивановича была из старинного рода Старицких, к которому принадлежит и Ирина.
Она очень удивляется, когда сравниваю ее с декабристкой, оставившей культурный и комфортный Питер для провинциального заполярного городка с одним кинотеатром и лекторием, где местный психолог рассказывает горожанам о "видах и формах любви".
"Я это как приключение воспринимаю, как будто в детство попала: много снега, дети одни на улице гуляют, и никто их не пасет, как в Петербурге. Да, ночь начинается утром, но настроение-то всегда новогоднее", - супруга дьякона о своем житье в Апатитах говорит с восторгом.
… Они познакомились в университете. Жили на практике в Крыму в соседних палатках. Правда, тогда она его не заметила. Сейчас считает, может, и к лучшему, время не пришло. Поклонники были, но вся эта "любовь-морковь" казалась сложной, тревожной и до такой степени искусственной, что уж с ужасом стала задумываться о сердечных делах: как это люди вместе живут, семьи заводят? А перед пятым курсом опять пересеклась с Сергеем и поняла: "Никаких сложностей, как все легко! Мой человек". Они были единомышленниками не только по религиозным убеждениям, но и во взглядах на политику. Тогда, после расстрела Белого дома, ею многие интересовались. Кумиром будущего членкора стал писатель Александр Солженицын. На этой почве и сошлись.
История с ГКЧП, может быть, и ускорила крещение Сергея. Вместе с другом они отправились в Иоанновский монастырь, который основал святой Иоанн Кронштадский, и крестились. К тому времени он уже читал русских религиозных философов, и поскольку идеологически уже был на их стороне, нужно было подкрепить свою веру делом.
Родителям-ученым "завихрения" сына сначала показались диковатыми. В десятом классе он поверил в Бога. Как многие его ровесники, через русскую литературу. Давления комсомола уже не было, но начиналось время распада. Знаменитый 45-й интернат при ЛГУ пошел вразнос, дисциплина осталась в его славном прошлом. "Если 1 сентября мы еще бегали курить подальше от школы в подворотню соседнего дома, в конце года курили в туалетах. Дух распада - ужасный запах", - вспоминает дьякон-ученый.
Спасла литераторша - Ирина Георгиевна Полубояринова. Своим благороднейшим обликом и тем, как она говорила о русской литературе, обо всей, и исповедующей глубокую веру в Бога, и о советской, которую в те времена принято было обливать презрением.
Родители вскоре смирились с убеждениями сына, переживали только за его здоровье во время постов и за то, что читает другие книги помимо минералогии перед поступлением в университет.
Со своими детьми у Кривовичева нет "трагических разногласий, потому что путь к Богу у каждого свой". Двое старших сыновей, как и та дочка, которая учится на первом курсе химфака, отошли от церкви. Другая девочка по-прежнему воцерковлена. Как и средний сын.
Камень имени Кирова
Один из старших коллег Кривовичева, знаменитый ученый Виктор Яковенчук в разговоре со мной шутит, что в жизни ему, как геологу, нравятся только две вещи: камни и красивые женщины - он их спинным мозгом чует. Виктор Нестерович, на счету которого множество находок, любит поддеть дилетантов-журналистов: "Ради бога не пишите, что мы открыли "новый минерал таблицы Менделеева". Мир, который изучают кристаллографы, приближается к идеально прекрасному. Самородки, сульфиды, галогениды, карбонаты, сульфаты, оксиды и силикаты - в здешнем музее геологии и минералогии более 1200 образцов. Нам показали даже засветившийся в культовом кулиджановском фильме "Дом, в котором я живу" колчедан. Уточнив, правда, что в кино речь шла о лучистом, который добывают на Урале, а на Кольском полуострове встречается медный.
Из 200, как говорят в народе, камней, выложенных рядком на длинном столе выставочного зала музея, 85 открыты на Кольском полуострове сотрудниками местного Геологического института. На ладони у дьякона небольшой светлый осколочек с поблескивающими вкраплениями. Кривовичевит. Его именной камень. Как вернадит, названный в честь Вернадского, например.
Нашли в Ловозерском горном массиве. Почему "кривовичевит"? Друг и зам Григорий Иванюк объясняет, в честь Сергея решили находку назвать потому, что обнаружили в минерале кристаллы сульфита свинца, различными соединениями которого на заре своей научной карьеры занимался Кривовичев.
Обычно все сведения о новом минерале поступают в Международную минералогическую ассоциацию (которой, к слову, в свое время руководил и Сергей Кривовичев). Там 18 ведущих ученых мира оценивают, открыли ли вы что-то новое, а также голосуют за название. С последним случаются курьезы. Ученые рассказывают, ассоциация отклонила название "кировит", которое предложил их коллега. Сказали: "Нет-нет-нет, это в честь того коммуниста, после убийства которого у вас начались репрессии".
Найти новый минерал очень почетно. Гораздо почетней, чем обнаружить где-нибудь в воде или на суше новый биологический вид. Их на Земле 80 миллионов, а минералов всего пять тысяч. Поэтому среди минералов встречаются фейки. И эта черта времени, уже не только как научная, но и как этическая проблема весьма волнует ученого в священном сане. Люди пытаются имитировать настоящую науку, процветает искусство селф-промоушн, размышляет он и рассказывает потрясающую историю, которая сейчас раскручивается вокруг итальянских ученых. Те якобы открыли новый тип минералов, так называемые квазикристаллы, которые и в природе будто бы существуют.
- Это трудный фейк. Подделку трудно поймать, но у многих моих коллег и дома, и за рубежом такое же мнение: это обман, - объясняет Кривовичев в своем лапидарном стиле. - Вот если бы я, например, захотел сделать такой фейк, то комар носа не подточил бы. Дело в профессионализме. Но и в совести, конечно.
Мода на яркий результат в науке конкурирует с благородной манерой академических ученых, к которым придерживаются дьякон-членкор и его коллеги. Но не она приводит к настоящему успеху, уверены в Кольском научном центре. В Апатитах закат, 12 часов дня. Под фонари в фиолетовые сумерки высыпали первоклассники. На улице темно, а у них впереди еще целый день зимних удовольствий. Как и у местных лыжников. Кажется, что в этом городе живут все спортсмены страны, все джентльмены веры и все рыцари науки.
Сергей Владимирович, коллеги в редакции задают вам сугубо светский, мирской вопрос: где лежит ваша трудовая книжка? В Санкт-Петербургском университете, в Федеральном научном центре в Апатитах или в церкви?
Сергей Кривовичев: В Федеральном исследовательском центре "Кольский научный центр Российской академии наук". А служба дьяконом в церкви по воскресеньям - это работа в религиозной организации. По указу митрополита Мурманского и Мончегорского Симона, я теперь штатный клирик в Храме Образа Спаса Нерукотворного в Кировске.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"