Из них четыре тысячи носят экономический характер. Как подчеркивает директор Центра изучения новых вызовов и угроз национальной безопасности РФ Александр Сухаренко, "пальму первенства" прочно удерживает Приморье, где было выявлено 1178 таких правонарушений. С этим результатом регион занял 24-е место по России. Куда спокойнее выглядит ситуация в Хабаровском крае, ставшем 46-м, в Приамурье, Якутии и Сахалинской области, занявших позиции с 63-й по 65-ю, или на Камчатке, расположившейся на 78-й строчке.
Александр Николаевич, вы как криминолог считаете эту картину объективной?
Александр Сухаренко: В данном случае речь идет лишь о том, что оказалось в поле зрения правоохранителей. Остальное, как и прежде, остается за скобками. В условностях официальной статистики несложно убедиться. Для этого стоит только окинуть взглядом отдельные отрасли экономики, считающиеся наиболее криминализованными.
Как утверждает департамент лесного хозяйства Приморья, количество незаконных рубок в крае, как и их объем, пошло на спад: в 2017 году было зафиксировано 340 случаев (15,1 тысячи кубометров). Между тем заготовка древесины сверх разрешенного лимита наносит гораздо больший материальный ущерб, чем деятельность "черных лесорубов". Сравнительный анализ, сделанный WWF России, показал, что более трети всех лесоматериалов из дуба и ясеня, экспортированных с юга Дальнего Востока за последние пять лет, имели неустановленное происхождение. Однако ни спутниковый мониторинг, ни система "Кедр" не фиксируют такого количества незаконных рубок, которые могли бы стать источником появления на границе сотен тысяч кубометров леса.
На неудовлетворительные результаты работы правоохранителей в рыбной отрасли постоянно сетует замгенпрокурора в ДФО Юрий Гулягин. При этом ущерб, причиняемый браконьерами, весьма значителен. Один только пример: в июне Хабаровский райсуд вынес приговор 31-летнему организатору преступной группировки, который пытался реализовать полтонны осетровой икры на общую сумму 4,1 миллиона рублей.
Что касается криминальной ситуации в сфере внешнеэкономической деятельности, то за 2017-й сотрудники Дальневосточного таможенного управления возбудили 295 уголовных дел (на пять больше, чем годом ранее). Более половины из них касались контрабанды леса, морепродуктов, драгоценных камней, объектов флоры и фауны на общую сумму 2,5 миллиарда рублей. По фактам незаконного вывоза ценных пород древесины было возбуждено 51 уголовное дело против 49 в 2016-м. Почти вдвое, до 72, выросло количество дел, связанных с водными биоресурсами. Стоимость контрабандной морепродукции превысила два миллиарда рублей, а сумма уклонения от уплаты таможенных платежей при ее экспорте - 26 миллионов.
Оргпреступность остается серьезной проблемой для региона?
Александр Сухаренко: Судя по статистике уже нет. Количество расследованных экономических преступлений, совершенных участниками преступных формирований (ОПФ), снизилось до 135. Из них 64 пришлись на Приморье, а 39 - на Хабаровский край. Среди преступлений ОПФ преобладают мошенничества, фальшивомонетничество и незаконные рубки леса.
В Стратегии экономической безопасности России, утвержденной в мае прошлого года президентом РФ, одними из ключевых угроз названы высокий уровень коррупции и теневая экономика. Насколько все это характерно для Дальнего Востока?
Александр Сухаренко: Статистика удивляет. В 2017 году на всем Дальнем Востоке выявлено всего 1218 коррупционных преступлений - на 1,5 процента меньше, чем в 2016-м. Из них 541 факт взяточничества и посредничества в нем и 101 - злоупотребления должностными полномочиями. Любопытно, что в Еврейской автономии, на Чукотке и Колыме взяткодателей не оказалось вообще. Верится в это с трудом.
По уровню коррупции лидируют Приморский и Хабаровский края, а также Сахалинская область. Безусловно, год запомнился зачисткой вице-губернаторского корпуса в Приморье, уголовным делом против руководства "ТИНРО-Центра", судебным процессом по делу экс-губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина, которого недавно приговорили к 13 годам колонии за крупные взятки. В этот список можно добавить арестованных начальника камчатской полиции (за злоупотребление полномочиями), замминистра строительства Хабаровского края и начальника Госавтонадзора Приморья (за взятки), заместителя руководителя Росморречфлота (похитил мошенническим путем более 59 миллионов у ФГУ "АМП Сахалина"), главу управления здравоохранения правительства ЕАО и его заместителя, ущерб от злоупотреблений которых при закупках медоборудования составил 47 миллионов рублей. К должностям всех, конечно, добавилось слово "бывший".
Что касается теневой экономики, то для начала определимся с термином. Эта самая экономика может быть разрешенной законом, но частично или полностью скрываемой. Таким образом бизнес прячет доходы и уходит от налогов. Или - нелегальной, подпольной. Это производство или оборот наркотиков, оружия, проституция и азартные игры.
Если подпольную деятельность "просчитать" весьма проблематично, то сведения о скрытой есть. По последним оценкам Росстата, в ней занято до 618,5 тысячи дальневосточников, или около 20 процентов экономически активного населения макрорегиона. Наибольшее количество, почти треть, сосредоточено в Приморье. Основные сферы этой деятельности - торговля, общепит, строительство, транспорт и сельское хозяйство.
Среди причин расширения теневого сектора - общее ухудшение экономической ситуации в стране. Нельзя недооценивать высокий уровень налогообложения субъектов малого и среднего бизнеса и низкое качество налогового администрирования, избыточный госконтроль и коррупцию. Также сказывается снижение реальных доходов населения, в результате чего часть граждан вынуждена изыскивать дополнительные заработки.
Вы упомянули избыточный госконтроль. То есть бизнес по-прежнему "кошмарят"?
Александр Сухаренко: Если соотнести количество людей, привлеченных в прошлом году к уголовной ответственности за экономические преступления (2,3 тысячи), с общим числом легальных предпринимателей, то Дальний Восток нельзя назвать территорией репрессий бизнеса. Другой вопрос, что далеко не все из возбуждаемых против коммерсантов уголовных дел доходят до суда, а причиненный государству материальный ущерб компенсируется. Куда чаще от малого бизнеса приходится слышать о бесчинствах со стороны контролирующих органов.