Начало переговоров с немцами о перемирии, идеологом которого был Ленин, омрачила трагедия: во время частного совещания прибывшей в Брест-Литовск советской делегации покончил жизнь самоубийством представитель Ставки Верховного главнокомандующего генерал-майор Владимир Скалон. Он вышел в отведенную ему комнату за картой и, встав перед зеркалом, застрелился. Случай частный, но отразивший всю драму происходившего сто лет назад. Почему не проиграв Первую мировую войну, Россия оказалась в числе пострадавших и побежденных? Об этом наш разговор с научным руководителем Института всеобщей истории РАН Александром Чубарьяном.
Александр Оганович, белогвардейская пресса, да и большевистские мемуаристы считали, что Скалон застрелился потому, что на него удручающее впечатление произвели заносчивые требования и поведение германского командования.
Александр Чубарьян: А по другим откликам того времени, это самоубийство не было связано с переговорами. Ходили слухи о личных причинах...
Но тем не менее западные газеты писали о Брестском мире как политическом преступлении против русского народа. У них действительно была причина так жестко оценивать то, что произошло в Брест-Литовске?
Александр Чубарьян: Так писала пресса Антанты. Когда Россия сепаратно начала договариваться о мире с Германией, другие союзники расценили это как предательство и измену союзническому долгу. А поскольку договор подписывало правительство, которого союзники не признавали, они писали о том, что все делается против интересов самой России, против интересов народа. Их реакция была понятна, ведь для Германии это был вечный кошмар - война на два фронта. Он не должен был закончиться. Впрочем, Брестский мирный договор был скомпенсирован для Антанты вступлением в войну США. Все воспринимали этот шаг как начало конца Германии.
Союзники не признавали советское правительство, а неофициальные переговоры вели?
Александр Чубарьян: Да, абсолютно никто официально не признавал, кроме Германии. Президент США Вильсон написал вскоре после ноября 1917 года, что события в России доводили его до изнеможения в связи с противоречивой информацией, которая поступает оттуда: "Я не совсем ясно понимаю, что там происходит". Но неофициально американский представитель, глава американской миссии Красного Креста в России Раймонд Роббинс все же вел переговоры с Лениным. Это подтверждает, например, такой факт: когда английский дипломат и разведчик Брюс Локхарт перед поездкой в Москву встречался с английским премьер-министром Ллойд Джорджем, тот ему сказал: "Постарайтесь сделать для Англии то, что сейчас Роббинс делает для Штатов". То есть и американцы, и англичане неофициально были готовы к переговорам и другим контрактам с Россией. Их цель предотвратить подписание мира между Россией и Германией.
Интересное в этой истории то, что Роббинс вел переговоры с Лениным. А Локхарт с Троцким. В советское время это предпочитали не афишировать.
Ленин торговался с Соединенными Штатами, написав властям США письмо. Роббинс пообещал ему помощь от американского правительства в случае, если не будет сепаратного мира. Американцы потом открестились от своего предложения, назвав его личной инициативой главы Красного Креста. А "вождь народов" открыто писал в одной из своих статей, что большевики были бы не против получить от американцев "оружие и картошку". Так вот за день до ратификации Брестского мира разыгралась такая сцена: Ленин шел к трибуне мимо Роббинса. "Есть что-нибудь из Вашингтона?" - спросил он. Роббинс покачал головой: "Ничего нет". Глава советской делегации отреагировал мгновенно: "Я был уверен, что они не захотят договариваться с нами. Брестский мир будет подписан".
Американцы уже сто лет назад нашли свой фирменный стиль тайного вмешательства в европейские дела?
Александр Чубарьян: Во всяком случае, они выиграли больше всех, потому что война ослабила всех ее реальных участников. Впрочем, это был один из первых примеров отхода от изоляционизма, их внешней политики по невмешательству в конфликты вне американского континента. В соответствии со своей возрастающей мощью Америка усиливала свое влияние на европейские дела.
А разве не правда то, что Брест навредил России? Мы и в гражданскую войну скатились, и потеряли Украину, Прибалтику...
Александр Чубарьян: История Брестского мира и сегодня предмет для острых дискуссий, в том числе и среди российских ученых. Я сторонник рассматривать событие того времени не только с позиции сегодняшнего дня, но и в контексте событий того времени. Сейчас в общественном мнении популярна идея о грабительском, унизительном характере Брестского мира. Россия потеряла все эти территории. Да собственно так его оценивали и тогда, и позднее. Напомню, что к моменту подписания Брестского мира мы уже признали независимость Финляндии без всяких германских условий в декабре 1917-го. К тому времени было также заявление временного правительства и о признании независимости Польши. Остальные территории, в частности Прибалтику, мы не просто отдали, а там уже были немецкие войска.
Все же надо вернуться к контексту того времени. Земля и мир - эти два условия привели Ленина к власти. Когда заключался Брестский мир, советская власть еще устанавливалась на территории России, причем в противодействии Временному правительству, которое объявило, что оно будет продолжать войну. К слову, это и предопределило поражение Керенского. А давайте подумаем, могла ли Россия продолжать войну? Разложившаяся армия, крестьяне в солдатских шинелях бегут домой, воровство и коррупция... Продолжение войны было с военной точки зрения невозможно.
Перемирие в декабре 1917 года не предполагало столь грабительских условий для России. В марте большевики проиграли переговоры. По глупости и неумелости? Недоброжелатели с немецкой стороны в мемуарах всячески издеваются над неотесанностью советской делегации, например, генерал Гофман вспоминает о рабочем, который "вилку использовал исключительно для чистки своих зубов"...
Александр Чубарьян: Это было на переговорах о перемирии, в которых с советской стороны участвовали представители всех сословий (рабочих, крестьян). Но потом в Брест-Литовске в советской делегации работали уже профессионалы. Одним словом, не матрос Маркин, который в 17-м году захватил в Наркоминделе (тогдашнем МИДе) власть.
Причина грабительских условий мира - обычная? Бояре не пришли к общему мнению?
Александр Чубарьян: Да, не было единства в руководстве страны и партии. Троцкий, который затягивал переговоры под лозунгом "Ни войны, ни мира", получается, играл на руку Германии. С точки зрения дипломатической тактики советское правительство явно оказалось не на высоте. Дебаты, которые шли в партии во время переговоров, один историк назвал "первым примером большевистского плюрализма". Это было столкновение тех, кто мыслил романтическими категориями, и Ленина, который продемонстрировал себя прагматиком. Он был готов если не пожертвовать, то, во всяком случае, отодвинуть на время в сторону идею мировой революции ради сохранения советской власти. А аппетиты немцев возрастали по мере того, как им становилось известно, что у нас - раскол.
До определенного момента Ленин был в меньшинстве: большинство в советском правительстве не хотело подписывать мир с Германией. Так вот именно тогда он первый и последний раз в своей карьере выдвинул ультиматум: "Не будет принято решение о подписании мира, я уйду с поста главы правительства".
Немцы пригласили Украину участвовать в переговорах о мире отдельно от советской России... Столетней давности исторические аналогии напрашиваются сами собой?
Александр Чубарьян: Делегация Центральной Рады, которая начала свои переговоры с Германией, мешала советским дипломатам и явно подталкивала немцев к ужесточению условий. Раде было ясно, что войска кайзера будут в Киеве. Как бы ни хотелось сегодня нашим соседям думать, что они обрели самостоятельность, Украина была под протекторатом Германии. По договору Германия и Австро-Венгрия вывозили из Украины огромное количество зерна, различные виды продовольствия и оборудования. Тогдашние гетманы были ставленниками немцев. Впрочем, в Москве были уверены, что украинские большевики восстановят свою власть на Украине. Власть в Киеве переходила из рук в руки. Как известно, в Харькове сформировалось большевистское правительство. Но в целом во время переговоров договор Центральной Рады с Германией в феврале 1918 года сыграл на руку Германии.
Если судить по сегодняшнему дню, учитывая международные процессы и конфликты, Брестский мир был судьбоносным актом?
Александр Чубарьян: Он зафиксировал потерю Россией своих территорий. И хотя осенью его условия были аннулированы, фактически они остались "грабительскими и унизительными". Парадокс был в том, что хотя в военном смысле Россия не проиграла войну, первый мирный договор, подписанный советской властью, предполагал и аннексию, и огромную контрибуцию, наложенную на Россию, все, против чего выступал Ленин в своем декрете "О мире". России не было в Версале, где собрались победители в Первой мировой войне. Туда пригласили лишь неофициальных представителей нашей страны из бывших царских дипломатов и Временного правительства. Это редкий случай в истории дипломатии: не проиграв войну, страна оказалась в числе пострадавших и фактически побежденных. Но с учетом ситуации, с моей точки зрения, альтернативы Брестскому миру тогда у большевиков не было. Во время заключительной фазы переговоров немцы начали наступление на Москву и Петроград, шла Гражданская война и террор...
Существует ли хоть какая-то толика правды во мнении, что Брестским миром большевики расплатились с Германией за то, что она им помогла взять власть?
Александр Чубарьян: Нет. Я досконально изучил все дискуссии, которые велись в то время внутри большевистской партии. И этот довод никогда не фигурировал. Существовала идея надежды на Германию: большевики рассчитывали обернуть в свою пользу внутреннюю ситуацию в этой стране, которая в конце концов и вылилась в революцию ноября 1918 года. Если исходить из абсурдной логики расплаты, получается, что это немцы расплатились с советским правительством своей революцией. Впрочем, после Версаля оказалось, что у нас с немцами сходное положение в Европе: обе страны были унижены и обе в изоляции.
Удивительное впечатление создает эта история: мы сами предложили заключить мир, а потом оказалось, что ввязались в такие неприятности, что не знали, как из них выпутаться...
Александр Чубарьян: Совершенно верно. Ленин потом назвал брестский кризис величайшим кризисом в истории нашего государства и нашей партии. "Потому что разногласия коснулись" такого принципиального вопроса, как быть или не быть советской стране. В основе была общая утопичная и явно ошибочная установка на мировую революцию. В это время уже существовала Баварская Советская Республика, вспыхнули революционные выступления в Финляндии, красные были и в Эстонии... Но глубокий анализ тех событий показывает, что европейская революция потерпела поражение. Русский пример остался единственным и неповторимым.