Его основу составили сотрудники Института всеобщей истории РАН во главе с А.О. Чубарьяном, но были привлечены и специалисты из родственных академических институтов, МГИМО и других научных организаций. Масштаб и амбициозность поставленных задач потребовали профессионалов высшей пробы по всем разделам гуманитарного знания. "Всемирная история", первый том которой, вышел в 2011-м, доказала, что, несмотря на все потрясения, испытываемые отечественной академической наукой за последние четверть века, несмотря на жесткое партийное давление советской поры, Россия не только сохранила первоклассную историческую школу (а точнее, исторические школы), но обладает учеными разных поколений, специализирующихся на конкретных разделах прошлого, отдельных странах и эпохах и при этом умеющих широко мыслить, сопрягая эпизоды и детали минувшего в "большие линии истории". Это стало возможно прежде всего по двум причинам. Крупные ученые вырастают, когда пытаются решать по-настоящему серьезные проблемы в условиях максимального свободомыслия, освобождения от любого идеологического диктата. Тогда-то и рождается настоящий азарт познания, который в гуманитарной науке зависит не столько от денег, а от неограниченного доступа к необходимым источникам, научной среды, возможности общения с отечественными и зарубежными собратьями по цеху. При скудости денежного содержания отечественной гуманитарной науки все остальные названные выше условия ее развития в новой России были созданы. Это и сыграло решающую роль в создании коллективного научного труда необычайной смелости, не имеющего равных в новейшей мировой исторической науке последней четверти века.
Смелой была сама идея А.О. Чубарьяна, главного редактора издания, сформулировать своего рода российский взгляд на мировую историю - в шеститомнике, над которым работали сотни исследователей. Самые разные ученые с несхожими взглядами сумели создать по-настоящему коллективный труд, пройти между Сциллой и Харибдой идеологических искушений, объединить методологии, которые в ином случае могли бы оказаться непримиримо разрушительными для общего дела. Достаточно прочитать главу, посвященную судьбе страны в ХХ веке, "Советская Россия и СССР: революция и модернизация", чтобы убедиться в возможности действительно научного, непредвзятого, не окрашенного политическими страстями и заботой о создании новой мифологии, осмысления сложнейшего исторического материала, который по сей день вызывает острое эмоциональное отношение.
Авторам "Всемирной истории" близки такие подходы к постижению прошлого, которое со времен "Анналов", важнейшей научной школы ХХ века, помогают изучать не только "тотальную историю", но и "историю людей", их нравов, их частной жизни и поведения. В этом смысле они ближе к Марку Блоку и Люсьену Февру, основателям "Анналов", нежели чем к их ученику Э. Ле Руа Ладюри, который, увлекшись клиометрикой, призывал рассматривать "историю без людей". Он сформулировал такой подход в книге "Крестьяне Лангедока" (1966.) В известном смысле это был не только рецидив неомарксизма, но и научная рефлексия на новейшие философские построения, которые лапидарно выразил его соотечественник, философ Поль Мишель Фуко: "Человек умер, остались только структуры". Но кризис гуманизма, даже его широко анонсированный уход в небытие ("Европейская культура умерла 1 августа 1914 года", - писал французский экзистенциалист Габриэль Марсель) оказались лишь "клинической смертью", после которой пациент обрел новый опыт и мужество жить с этим опытом.
События ХХ века и первых десятилетий века ХХI с обескураживающей очевидностью обнаружили трагическую противоречивость человеческой субъектности. Атомизация человеческого бытия в эпохи глобальных трансформаций - проблема не столько для антропологов, сколько для философов, социологов, культурологов и, конечно же, для историков. Поэтому большое значение в новой "Всемирной истории" занимают разделы, связанные с наукой, культурой, образованием, именно их качество определяет сложность или примитивность человеческого поведения.
Но очевидно, что авторы коллективного исследования стремятся создать междисциплинарный труд, "тотальную историю", в которой они используют российские научные традиции, критически осмысленный опыт марксизма, методологию своих зарубежных коллег, принадлежащих к разным научным школам. Они опираются на богатство современного экономического, социологического, демографического, антропологического, культурологического, искусствоведческого знания, но используют его с проницательностью и волей ученых, создающих единую картину истории, связывающих отдельное во всеобщее. Причем такой подход относится не только к изучению новой и новейшей истории, но и истории древней, даже к праистории. Взаимозависимость различных аспектов человеческого развития, понимание его как непрерывного, единого при всем многообразии процесса - это тот важнейший методологический стержень, который определяет внутреннюю целостность российской "Всемирной истории".
Мы слишком часто любим повторять, что история ничему не учит. Но все чаще забываем о том, что она жестоко наказывает нерадивых учеников. Очень не хочется, чтобы человечество разделило судьбу банка "Империал". Надеюсь, что впереди у нас другая всемирная история.