"Тихий Дон" идет восемь часов. Чтобы привезти на фестиваль спектакль такого масштаба, нужна особая смелость.
Григорий Козлов: Очевидно, что у команды "Фабрики Станиславского" она есть. Спасибо Сергею Безрукову. Он видел наш спектакль в Питере. Потом признался, что в тот день у него было туго со временем и он не собирался смотреть спектакль до конца, но просто не смог уйти. Для нас это действительно счастье - "Тихий Дон" редко куда ездит.
Сколько же времени ушло на постановку такой махины?
Григорий Козлов: Спектакль не ставится - он рождается. Шаг за шагом. От этюда к этюду. С ребятами, которые играют в "Тихом Доне", мы начали делать этюды еще на первом курсе. Торопиться нельзя. Если что-то еще не вызрело, можно, даже нужно отложить: у нас был большой перерыв на "Братьев Карамазовых", еще на какие-то вещи. В итоге получилось около двух с половиной лет.
Первокурсники могут осилить такой материал?
Григорий Козлов: У нас ребята очень упорные. И осилить не означает проглотить в один присест. Когда все собирать начали, оказалось, что все это длится шестнадцать часов. Осталось восемь. Внук Шолохова просидел с нами до пяти утра и ни к чему не придирался.
Как приходит решение - буду ставить именно это?
Григорий Козлов: Это трудно передать словами. Все же на уровне ощущений. Всегда есть книги, которые давно хотел поставить. Ты с этим живешь. Ждешь. А потом вдруг приходит к тебе поступать Гришка Мелехов. Или Маргарита. Или Мышкин. Правда, не всегда именно они потом играют: свойства темперамента могут ведь и не совпасть. Не зря же Товстоногов говорил, что 80, а то и 90 процентов успеха спектакля - это правильное распределение ролей. Но мы часто приступаем к чему-то большому и важному на первом курсе.
Возникает ощущение, что за кулисами "Мастерской" вы прячете машину времени.
Григорий Козлов: Мы всегда много разговариваем об эпохе. Когда мы "Тихий Дон" репетировали, споры разгорались - какие сражения происходили на войне параллельно событиям в романе. Чем становишься взрослее, тем важнее становятся детали, "мелочи". У нас в "Мастере и Маргарите" точный жест, найденный для Михаила Афанасьевича (он же был франт), - как он курил, дал решение образу.
Режиссеры, как и следователи, бывают злыми и добрыми. Вы какой?
Григорий Козлов: Если есть дисциплина, а театр прежде всего дисциплина, и выполненное задание,- я веселый и добрый.
А если невыполненное?
Григорий Козлов: Такое редко бывает. Есть у нас на тренинге такое упражнение - "Баня" называется. Вы в бане, а там все жарче, а выйти нельзя. Потом вы из нее все-таки выбираетесь - и в снег. А дверь захлопнулась. А вы - голый. И метель начинается. Так вот у нас встречаются такие беспредельщики, что бегают зимой на Финский залив - он неподалеку - и там проверяют правильность своих ощущений.
Зачем? Можно же воображение включить.
Григорий Козлов: Актер должен знать и понимать свой организм. Все эти переходы тела из жары в холод, из света в темноту и т.д. - их надо передавать так, чтобы на сцене быть таким же естественным, как в жизни. У нас даже хореография и вокал в значительной степени выстроены по тренинговому принципу. Это не прикладные дисциплины, а продолжение актерского мастерства. Актер должен петь и танцевать, как актер, а не солист Большого театра. В противном случае драматический театр перестает быть драматическим.