Он пришел в мир много миллионов лет назад, когда еще не было ни неба, ни земли, и все пребывало в первозданном хаосе.
Сам родоначальник человечества Паньгу зародился в громадном яйце. И спал там целых восемнадцать тысяч лет. А когда проснулся, то не увидел вокруг себя ничего, кроме черного и липкого мрака. Ударил Паньгу наугад в этот мрак, и яйцо со страшным грохотом раскололось. Все легкое и чистое, что было в нем, тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а все тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Опасаясь, как бы небо и земля вновь не соединились, Паньгу встал ногами на землю и подпер головой небо.
Так прошло еще восемнадцать тысяч лет. Паньгу все стоял между небом и землей, не позволяя им воссоединиться и снова стать хаосом. Его голова стала божеством неба, а ноги - духом земли. Каждый день небо поднималось все выше, а земля становилась все толще, и вместе с ними рос Паньгу.
Наконец, небо и земля стали прочными, и тогда Паньгу решил отдохнуть после тяжких трудов. Из его тела появилось все живое. Вздох, который вырвался из его груди, стал ветром и облаками, из его плоти получилась почва; из костей - камни; из волос на теле - растения; из волос на голове - звезды; из пота - дождь; из глаз - солнце и месяц, из голоса - гром. Его кости, костный мозг и зубы превратились в блестящий металл, крепкий камень и сверкающий жемчуг.
Слезы Паньгу стали водами Желтой реки и реки Янцзы. Благодушное настроение Паньгу вызывало прекрасную погоду, а печаль - пасмурную. После смерти его тело превратилось в пять священных вершин Китая. Его голова стала горами Тайшань на востоке Китая (пров. Шаньдун), ноги - горами Хуашань на западе (пров. Шэньси), левая рука - горной цепью Хэншань на юге (пров. Хунань), правая рука - горами Хэншань на севере (пров. Шаньси), туловище - горами Суншань в центральном Китае (пров. Хэнань).
На острове Хайнань есть место поминовения Паньгу, где, согласно преданию, обитает его нетленный дух. Есть храм Паньгу и в городе Гуйлинь Гуанси-Чжуанского автономного района, где люди набожные совершают жертвоприношения его духу.