Но эта пастораль не стала бы хрестоматийным произведением, когда бы в ней не читались другие смыслы. А они очевидны: "Жнецы" - это наглядный образ жестокой и неразрывной формулы "кровь - любовь". Если хотите, это метафора основного жизненного парадокса: не бывает любви без ненависти.
Дело осложняют остро заточенные серпы: они обрамляют всю жанровую сценку и в то же время выглядят как некие нимбы.
Нега, исполненная скрытого эротизма, разлита по всему полотну. И хотя искусствоведы уверяют, что картина писана с крестьянки Анны Степановой и ее сына Захарки (которые не раз позировали Венецианову), в ней можно прочитать и другое: жгучий интерес юноши к таинству зарождения жизни, томность женщины, уже умудренной чувственным опытом. Две бабочки в брачной схватке - символ недвусмысленный и понятный.
Говорят, Венецианов, подсмотревший эту сцену, был так ею заворожен, что просил крестьян пару часов послужить ему натурщиками. Они, понятно, устали стоять в одной позе - и оттого, по мнению некоторых исследователей, картина получилась несколько подсушенной, чересчур академичной.
Бабочки позировать не стали, и их пришлось дописывать отдельно, по образчикам из энтомологической коллекции. Но они получились настолько живыми, что полотно это до сих пор называют "картиной-обманкой": кажется, легкокрылые насекомые только что впорхнули в музейные залы и присели на полотно.
И все-таки зачем в этой трогательной композиции нужны острые и страшные серпы? Понятно: в полном разгаре страда деревенская, да к тому же отложишь серп - спугнешь бабочек, разрушишь мгновенье, которое столь прекрасно. Но художника, несомненно, занимает и сам контраст, странное сближение далековатых понятий - нежные чувства и безжалостные лезвия.
Стоит напомнить, что серп, как, впрочем, и молот, - не только мирные орудия сельского труда: нередко они становились боевым оружием. В 1825 году, когда была написана картина, еще не забыт безжалостный и беспощадный пугачевский бунт. И совсем свеж в памяти 1812 год - пресловутая дубина народной войны, обращенная против внешнего врага, но оттого не менее тяжкая. К тому же с давних пор известно, что именно из крестьян выходят лучшие воины. Сам круговорот деревенской жизни приучает не бояться крови и смерти: от отела до убоя - рукой подать.
Впрочем, не стоит искать в этом полотне прямых политических подтекстов. Психология частной жизни занимала художника Венецианова гораздо больше.
В своем имении в Тверской губернии он, академик живописи, организовал художественную школу, где учил изобразительному искусству, в том числе и крестьян: семьдесят учеников прошли через его штудии! Их работы он выставлял на академических выставках вместе со своими. И сумел-таки сделать крестьянскую тему модной. Фрейлины при дворе Николая Первого надели сарафаны и кокошники. Архитекторы обратились к псевдорусскому стилю. А портреты своих крестьянских натурщиков Алексей Венецианов впоследствии использовал при создании икон: они и впрямь в его трактовке имеют какие-то необыкновенно просветленные лица. И серп как нимб - деталь, которая, верно, еще не раз припомнится художнику...
Между прочим, нейрофизиологи Лондонского университетского колледжа недавно выяснили, что чувство любви и чувство ненависти активизируют одни и те же зоны мозга. Схемы нейронной активности при сканировании на томографе практически совпадают. А вот страх и агрессия дают совсем иной рисунок нейронной сети.
Впрочем, это открытие лишь подтвердило давние выводы психологов: ненависть - не альтернатива любви, альтернатива любви - равнодушие. Более того, сегодня психологи утверждают, что любви без ненависти вообще не существует. Именно ненависть является защитницей любви, помогает ей выжить.
Любовь обрекает любящего человека на зависимость от любимого существа. И как бы ни был хорош любимый, эта зависимость делает любящего уязвимым, раздражает или унижает. А то и провоцирует на подсознательное стремление сбросить тягостные узы. Анне Лайне, директор Психоаналитического института Восточной Европы, приводит характерный пример: после многих лет брака одну женщину спросили, думала ли она когда-нибудь о разводе. Она ответила: "Нет, но мысленно я убивала своего мужа каждый день". Эти слова, считает ученый, показывают нам, как ненависть защищает любовь.
Двести лет назад придворный живописец Алексей Венецианов этих научных изысканий, конечно же, знать не мог. Но гениальной интуицией великого художника он сумел их предвидеть. И показать нам, как трогательные движения души соседствуют с их темной изнанкой.