Какие произведения Бродского легли в основу спектакля?
Александр Сокуров: Эта постановка - "по мотивам произведений Бродского", не только по пьесе "Мрамор". "Мрамор" должен идти в иных декорациях. У людей такого масштаба сама жизнь является произведением. Показаны встречи Бродского с людьми, с которыми он никогда не встречался, с которыми не мог встретиться. Это художественное сочинение, фантазия. Там много разных уровней. Конечно, звучат стихи Бродского, которые великолепно, с большой нежностью были переведены на итальянский язык. Переводчики известные, великие знатоки русского языка, они любили Бродского, некоторые даже знали его - как, например, Джанни Буттафава. Что касается содержания спектакля, это попытка публично поговорить о схватке варварской цивилизации и современной жизни. Я очень хотел сделать итальянский спектакль, вывести на сцену много артистов, чтобы там были музыка, пение, разные жанры. То, что мне никак не удается сделать у себя на родине. При этом мне хотелось привнести в спектакль качества русской интонации. Бродский интересен и тем, что он не растворился в англоязычном океане.
Снимать кино проще, чем ставить в театре?
Александр Сокуров: Сделать театральный спектакль гораздо сложнее, чем снять кино. Кинематографическая режиссура - это просто арифметика, а театральная - высшая математика, большой, тяжелый труд, настоящая академия. Через эти уроки должен пройти каждый кинорежиссер, чтобы немного сбить свою спесь, гордыню.
А как появилось решение сделать фильм?
Александр Сокуров: Было бы глупо не сохранить спектакль, который шел в таких великолепных декорациях. Поэтому в течение первых трех премьерных показов мы делали многокамерную съемку, а потом монтировали в России. Технической работой занимались мои молодые коллеги из Москвы и Петербурга.
Спектакль идет на итальянском языке, русские субтитры. Продолжительность - 1 час 15 минут, я считаю это оптимальным временем, не люблю длинные драматические действия. Я никогда не умел делать что-то для большого числа людей. Скорее, работал для круга людей, у которых немного похожее со мной мировоззрение. Не всем близок, например, Лермонтов, а я очень люблю его. Надеюсь на тех людей, которые находятся на пути к Бродскому.
А вы встречались с Бродским? Или с людьми, которые его хорошо знали?
Александр Сокуров: С Бродским я не встречался. И не мог встретиться. В свое время, когда был в Америке с Кирой Муратовой, даже мысли такой не было. Может, я был слишком молодым, занят поглощением, разглядыванием нового мира. Когда я был в Нью-Йорке, меня приглашали на вечера, в дома бывших советских граждан. На меня тогда эти люди произвели жуткое, сокрушительно-отрицательное впечатление - дикие, мстительные, лишенные такта, культуры. Конечно, я знаю многих, кто был знаком с Бродским, относится к нему коленопреклоненно. Мы в свое время пытались помочь музею Бродского, который никак не может сформироваться, - сделать видеоверсию, "вечную" инсталляцию, трансляцию из квартиры, где он жил. Вдовой Бродского был создан фонд. Но оказалось, что в Петербурге тоже есть фонд Бродского, деятельности у этого фонда нет, только везде ищут деньги, для чего - не знаем. Деятели этого фонда прячутся в Нью-Йорке и Тель-Авиве. Вот и на нас подают в суды за показ нашего фильма Go. Go. Go.
Где, кстати, можно его увидеть?
Александр Сокуров: Постановку финансировало итальянское государство, не частные лица. У продюсера спектакля, которому принадлежат права, нет возражений против показов фильма в России. Что будет дальше - не знаю. Может, один-два раза покажем в Москве.
Ваше мнение по поводу музея Бродского в доме Мурузи в Петербурге?
Александр Сокуров: Разговоров и болтовни много, а дела на месте. Подобная судьба у музея Шостаковича, который в свое время в нашем городе создавали Вишневская и Ростропович. Они выкупили квартиру, наполнили ее раритетами, отремонтировали подъезд, установили новый лифт. И начался бунт жильцов: почему люди, приезжающие в музей, пользуются нашим лифтом? Потом Галину Павловну обязали ходить по инстанциям города и оформлять какие-то документы на передачу музея городу. Она сказала: "Вы что, хотите, чтобы я ходила по кабинетам? Не будет этого". И они аннулировали свою дарственную городу.
Мне трудно представить, каким будет музей Бродского, кому он будет нужен. Сама идеология, тенденция развития музейного дела тупиковая. Музей - это не только стены, подлинники, это еще и атмосфера. Шедевры уничтожают человека психофизически, оригиналы борются со зрителем, не любят его. У них есть какая-то особенная аура великих явлений, свое поведение и свое взаимоотношение с теми, кто приходит.