Записи оперных арий в исполнении этой светской дамы есть в интернете, их бережно хранят коллекционеры, потому что ничего подобного в мире не было и не будет. Получив большое наследство, она была щедрой меценаткой, финансировала концерты таких суперзвезд тех лет, как дирижер Артуро Тосканини и сопрано Лили Понс, создавала музыкальные клубы и была бесконечно предана искусству - жила и дышала музыкой. Прекрасные мелодии звучали где-то в глубинах ее организма, она их пела сначала в душе и сердце, потом вслух, потом стала выступать публично и в конце концов арендовала для сольного вечера Карнеги-холл, раздала билеты солдатам и устроила там бенефис своей любви к Эвтерпе. Убаюканная рецензентами, которых покупал тактичный муж, и славословиями тщательно отобранной им публики, она всерьез уверовала в мощь своего таланта, и только зрители огромного Карнеги-холла не смогли сдержать хохот, едва ее заслышав. Эта трагикомическая история и стала основой фильма, при одном воспоминании о котором снова начинаешь хохотать.
Картину снял Стивен Фрирз, всегда работавший с суперактрисами: Хелен Миррен в "Королеве", Джуди Денч в "Филомене", "Виктории и Абдуле". И вот теперь с Мерил Стрип в "Примадонне", слегка задержавшейся с прибытием в Россию - думаю, из-за чуть раньше вышедшего французского фильма "Маргарита" с похожим, но не столь убойным, наотмашь разыгранным сюжетом. В любом случае комедию Фрирза с огромным удовольствием посмотрят все, кто слышал в жизни хоть одну оперную арию.
Фильм прослеживает нью-йоркские события 1944 года, когда мечтающая стать оперной дивой м-с Дженкинс берет уроки пения и по конкурсу нанимает тщедушного пианиста по имени Косме; ему еще невдомек, в какую авантюру он влип. В этой роли Саймон Хелберг, которого даже выдвигали на Золотой глобус за одну только сцену, где Косме, аккомпанируя, впервые слышит пение своей благодетельницы: гамма чувств, пробежавших по его лицу, по емкости не имеет себе равных. Идеального мужа, который укачивает любимую на ночь, оберегает от бестактностей газетных критиков, просеивает публику ее концертов и создает ей изолированную от внешнего мира среду, где только цветы и восторги, а все остальные свои нужды удовлетворяет с любовницей, - этого бескорыстного подвижника играет англичанин Хью Грант, снискавший за роль премию актерской гильдии США.
Но, разумеется, это прежде всего соло Мерил Стрип. Она явно прониклась к реальной Дженкинс симпатией и менее всего ее высмеивает - безусловно сочувствует этой женщине, беззаветно влюбленной в любые музыкальные звучания, включая те, что способна производить она сама. На ее глазах слезы умиления и счастья, когда она слушает божественную Лили Понс - ее сердце поет вместе с прославленной дивой. И готовясь к собственному рециталу, она выбирает произведения такие же сложные, требующие виртуозной колоратурной техники: "Арию с колокольчиками" из "Лакме" или куплеты Адели из "Летучей мыши". И забирается на такие верхние ноты, которые уже более сродни воплям обездоленной кошки. Слушая рулады Мерил Стрип, несведущий человек подумает: "Это она уж слишком: никто не может так петь!". И примет фильм за грубоватую пародию на оперное пение. Но это великое счастье, что сохранились записи самой Дженкинс - только послушав их, можно сполна оценить мастерство актрисы, идеально воспроизводящей весь этот невероятный комплекс соловьиных трелей, утробных урчаний и щенячьих взвизгиваний, в которых с ужасом узнаешь мелодии Делиба, Моцарта или Штрауса, в диапазоне, который не снился самой Име Сумак. Причем так, что нам и смешно, и страшно за героиню, и даже чуть неловко потешаться над столь беззащитной искренностью.
В быту миссис Дженкинс наивно эксцентрична и совершенно неадекватна миру, который лежит где-то там, за пределами ее заботливо обустроенной жизни. Она - типичный пример человека, искусственно изолированного от реальности и потерявшего о ней представление: все, что она знает, - это богатство, позволяющее легко сделать мечту реальностью, все что слышит, это излияния благодарности, любви и восторгов по поводу ее выдающейся колоратуры. Она этому абсолютно верит, и безмятежность счастья только изредка нарушают сомнения в его правдоподобии. Надо отдать ей должное: однажды она захочет проверить истинность своего мира. Это приведет к катастрофе: и реальная м-с Дженкинс и героиня Мерил Стрип скончались в том же 1944 году вскоре после триумфа в Карнеги-холл, который зрители приняли за комедийное шоу. Мыльный пузырь мечты лопнул, фарс обернулся трагикомедией.
Фильм Фрирса чуть слишком сентиментален, сценарий Николаса Мартина хочет буквально следовать биографии Дженкинс, а жизнь не лучший драматург и подкидывает ненужные жанру детали. Но за почти клиническим случаем таятся роковые закономерности человеческих психологий. Если вспомнить об этом, фильм продолжится и после финальных титров - уже в нашем сознании.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"