О его месте в русской истории и культуре XX века, уникальном выборе судьбы и философской позиции "РГ" рассказывает доктор филологических наук, профессор МГУ, племянница спутницы жизни великого философа Азы Тахо-Годи - Елена Тахо-Годи.
Мы живем во время большой симпатии и интереса к Лосеву - его именем называют улицы и студенческие аудитории, расшифровывают и издают его новые труды.
Елена Тахо-Годи: В середине 30-х годов, после ареста и лагерного заключения, он написал текст, в котором выражал надежду, что наступит время, когда станет возможным более взвешенное отношение к нему и к его системе мысли. И его время пришло. Печально, что посмертно. Но современники обычно не видят масштаб живого человека. А сейчас в обществе есть понимание реального места Лосева в нашей культуре и масштаба его фигуры в мировой философии.
Лосев полностью известен? Все его работы опубликованы?
Елена Тахо-Годи: Нет, находятся все время новые. В журнале "Вопросы философии" скоро будет опубликована статья 1918 года "Организация средней школы" - его реакция на национализацию школ. Как это ни парадоксально, но идея национализации школы его не пугала. Но главная ошибка декрета, по его мнению, - стремление к единообразию и недооценка живой жизни и инициативы. Он, кстати, в то время преподавал в гимназии и знал школу изнутри.
Думаю, что в периодике 1910-1920-х годов можно найти и другие неизвестные нам публицистические выступления Лосева. Интересна и лосевская переписка 50-70-х годов. К юбилею Алексея Федоровича открылась выставка в Российской государственной библиотеке в Пашковом доме, в Румянцевском читальном зале рукописного отдела. Новые и неожиданные вещи обнаруживаются и в нашем домашнем архиве. Например, в этом году я нашла незаконченные тезисы его поразительного для середины 30-х годов замысла: вернувшись из лагеря, Алексей Федорович задумал написать статью об отражении античности в стихах его любимых поэтов-символистов Федора Сологуба, Иннокентия Анненского и Валерия Брюсова. Внутри глубоко советской эпохи, после ареста это кажется просто неправдоподобным.
Лосев - своего рода философский мост между дореволюционной русской философией и новым рождением мысли в конце советского времени.
Елена Тахо-Годи: Да, обычно все о нем так говорят. Но Лосев не просто последний философ Серебряного века и связующее звено в цепи русской культуры. Не будем забывать, что его "История античной эстетики" начинается не с Серебряного века, а с догомеровских времен. На которые он смотрит глазами человека XX века. Лосев попытался окинуть духовным взглядом всю историю западной (и не только) культуры, осмыслить и понять логику развития исторического процесса с абсолютно оригинальных позиций. Его взгляд филолога, историка, философа еще и окрашен религиозно. Притом заниматься богословием ему никто не давал. И православный мир, по сути, только сейчас начинает осознавать, что Лосев как мыслитель имеет к нему отношение.
По-журналистски утрированно спрошу про его уроки для нас.
Елена Тахо-Годи: Думаю, этот вопрос надо бы задать молодежи - тем студентам, которые только что выступали с докладами о Лосеве на международном форуме в МПГУ "А.Ф. Лосев как эпоха в истории русской культуры". Я бы обратила внимание на адресованные молодежи тексты позднего Лосева - на его книжечку "Дерзание духа", где он популярно объясняет, для чего надо научиться думать. Еще раньше, в рассказе 1942 года "Жизнь" (авторское название - "О презрении к смерти" - нашлось постфактум), он скажет, что только знание помогает человеку жить и делать свое жизненное дело. Спрашивается: как перенести ужасы, несправедливость и зло в жизни? Его ответ: только став выше жизни, поднявшись над ней. Находясь внутри своей жизни и этого мира, человек не может понять ни смысла чужих страданий, ни своей жертвы. Мы все помним его теперь ставшие знаменитыми и часто цитируемые слова, что "наша философия должна быть философией Родины и жертвы".
Президент их цитировал даже Федеральному Собранию.
Елена Тахо-Годи: Да, но в применении к истории, а Алексей Федорович говорил не только о реальной исторической действительности, но и о Родине Небесной. Но Лосева нельзя сводить только к проповеди. Вера для него имеет огромное значение, но и наука тоже. К своему 90-летию он написал своего рода завещание молодым, где говорит, что наука дает бескорыстно любящему ее человеку духовное здоровье и вечную молодость. Наука для него тоже путь к бессмертию.
Его ученики живы, они вспоминают о нем сейчас?
Елена Тахо-Годи: Очень часто и как преподавателя, и как человека. Только что миновали масштабные юбилейные XVI "Лосевские чтения", а завершил их вечер воспоминаний "Лосев и его спутники". Дочь Анны Аркадьевны Гаревой, ученицы Алексея Федоровича, слушавшей его лекции, рассказала о драматических событиях 1944 года, когда Лосева выгнали с философского факультета Московского университета. Студенты пытались защитить его, ходили в деканат, просили дать ему хотя бы курс логики на вечернем факультете. А их заставили пересдать предметы, которые им преподавал Лосев. "Мы сдали уже 40 экзаменов, - удивлялись они, - неужели он, один из 40 преподавателей, сделал нас необратимыми идеалистами?" Им ответили: "Ну это же Лосев". А профессор Владимир Николаевич Жданов вспоминал, как его, 23-летнего аспиранта из провинции, Алексей Федорович по дореволюционной профессорской традиции стал приглашать в свой дом на Арбате на обеды. Он тихо сидел и слушал умные разговоры, а когда закончил учебу, неожиданно получил от Алексея Федоровича помощь: у вчерашнего студента не было жилья, и Алексей Федорович дал ему деньги на покупку части дачного домика. Он многим так помогал, эта привычка появилась у него в 20-30-е годы, когда собирали посылки тем, кого арестовывали.
Деньги давались взаймы?
Елена Тахо-Годи: Нет, как правило, безвозвратно.
Почему Лосев не уплыл со всеми на философском пароходе? И не уехал в эмиграцию потом?
Елена Тахо-Годи: В 1922 году у правительства к Алексею Федоровичу не было никаких претензий, его не за что было высылать. Его публикации в анархической газете "Жизнь" и в швейцарском сборнике "Русланд" властью не были замечены. Для Советской власти он, в отличие от Бердяева, не кажется опасным - вот когда он напечатает антимарксистскую "Диалектику мифа", тогда его сразу отправят в тюрьму и лагерь.
Сам Алексей Федорович никогда не думал об эмиграции. Хотя до начала 30-х годов многие пытались эмигрировать. Но он, видимо, для себя решил, что Родина, какая бы она ни была, она своя. Не исключено, что, как многие интеллигенты, он сначала думал, что установившаяся советская власть непродолжительна. Но уже к середине 20-х годов все эти иллюзии были исчерпаны, а во второй половине 20-х началась его откровенная травля в печати. Однако, судя по сохранившимся дневниковым записям супруги Алексея Федоровича Валентины Михайловны, они оба думали о том, что надо принять путь страданий и идти в монастырь. Вместо политического и общественного сопротивления он выбрал сопротивление духовное - писать книги и идти путем тайного монашества. А позже, в 30-е годы, говорил: философ неприемлем ни для какого режима, потому что он хочет все понимать.
Как философ он выбрал позицию "над схваткой". Хотя, я думаю, она ему трудно далась, в молодости он был человек горячий и темпераментный. Как стать "над схваткой", когда ты в страшном водовороте - в лагере, на лесоповале? Как это - в тюрьме и "над схваткой"? Это мучит Алексея Федоровича долгие годы, пока в 1942 году, потеряв в огне войны почти все имущество - дом, библиотеку, архив, он не формулирует свою "философию Жертвы", дарующую силы не бояться смерти и противостоять злу. Лосев никогда не диссидентствовал. Был, скорее, в духовной эмиграции. Оставаясь как философ внутренне свободным. Пережив столько исторических катастроф, он пытался как можно шире взглянуть на всю человеческую историю, уходя в ее даль и глубь.
Алексей Федорович Лосев родился в 1893 году в городе Новочеркасске, в семье донского казака, учителя физики и математики, впоследствии музыканта, и дочери священника. С золотой медалью окончил одну из лучших в России классических гимназий и историко-филологический факультет Московского университета. Был оставлен на кафедре классической филологии для подготовки к профессорскому званию. Был близко знаком со многими философами. Был собеседником Семена Франка, Николая Бердяева, Валентина Асмуса и учеником Павла Флоренского. В 1922 году венчался с Валентиной Михайловной Соколовой. В 1929 году вместе с женой они постриглись в монахи с именами Андроник и Афанасия. Это было тайное монашество, из монашеского облачения носил только скуфью - шапочку на голове. В 1930 году вместе с женой был арестован и приговорен к 10 годам лишения свободы. Отбывал наказание на строительстве Беломорско-Балтийского канала, почти полностью потерял зрение. По ходатайству первой жены А.М. Горького Е. П. Пешковой в 1933 году он и его жена были освобождены. Лосев - великий философ, антиковед, переводчик, писатель, профессор, доктор филологических наук.