В 2012 году выгорело 20 домов из 35 в поселке Онон-База в Агинском районе. Люди успели спастись, но остались без крова, скота, техники. В 2014 году лесной пожар, перекинулся на территорию воинской части в Большой Туре, на склады с боеприпасами. Склады взлетели на воздух - от взрывной волны пострадали дома в поселке и школа. В пламени погибли 10 человек, 8 из которых были штатскими. Травмы получили еще 37, в том числе саперы, которые потом долго разминировали окрестности поселка. В 2015 году сгорели 203 жилых дома в 18 населенных пунктах в 12 районах, от стихии пострадало более 21 тысячи человек, погибли три человека. Сгорели около 300 дачных домов под самой Читой.
В прошлом году без катастрофических пожаров обошлось лишь потому, что Забайкалье пострадало от наводнения - небесная канцелярия внесла свои правки. Но регион как будто не учится на ошибках. Меняются губернаторы, меняются министры, а заключения прокуратуры по итогам проверок из года в год словно написаны под копирку: техника изношена на 60-80-100 процентов, штатная численность Читинской авиабазы и Забайкаллесхоза неукомплектована, персонал не обучен, в боевую готовность не приведен.
Есть вопросы и межведомственному взаимодействию - пожар не видит разницы между лесными землями и муниципальными, между сельхозугодьями и землями Минобороны. А вот лесхозы, МЧС, главы поселений, руководители заповедников связаны правовыми нормами, согласно которым каждый отвечает лишь за свой участок - лесники не могут тушить огонь в лесах военных, пожарная служба отвечает только за населенные пункты. А кто отвечает за степи Забайкалья, если они не относятся к пастбищам, заповедникам или военным территориям - и вовсе непонятно.
Больше года назад в Госдуме поднимался вопрос передать все природные пожары вне зависимости от собственника земли в одно ведомство, например, в МЧС. Однако вопрос повис в воздухе. Между тем, как отмечают местные жители, степные пожары в Забайкальском крае - явление циклическое. Историки отмечают, что многочисленные свидетельства о горящих степях, в том числе с жертвами среди людей встречаются и в XVII веке, и в XIX, и в ХХ.
- Оно больше проявляется в сухую фазу цикла (последние 15 лет - в водосборном бассейне Байкала как раз наблюдается маловодный период. - Ред) - меньше дождей весной, сильней ветры. Сейчас оно усиливается глобальным потеплением. На него наложился человеческий фактор - большая доля возгораний происходит по вине человека и бедность сел, - отмечает ведущий научный сотрудник ФГБУ "Государственный заповедник "Даурский" Вадим Кирилюк. То есть, стихия вовсе не приходит неожиданно.Предсказать сложный год можно. Если зима малоснежная, а трава с прошлого года высокая - как получилось в этом году - губительные пожары неизбежны. А тушить разыгравшийся в степи огонь очень тяжело. Почему же с каждым разом Забайкалье горит все сильнее? Кто должен дать, наконец, ответ на этот вопрос?
Ведущий научный сотрудник ФГБУ "Государственный заповедник "Даурский" Вадим Кирилюк:
- Ты стоишь в полной неизвестности, не видишь пожара и не знаешь в каком месте он выйдет. Сначала заволакивает все дымом, накрывает мгла. Она приходит фронтом шириной многие километры. Закрывает солнце, видимость уменьшается до нескольких десятков метров. Ветер хлещет по лицу песком и пеплом, становится трудно дышать. Ждешь часами, а огня все нет. Потом видишь вскакивающие языки пламени, выходишь из машины встречать, но они исчезают. Опять мелькнут в другом месте и пропадут. Кожей чувствуешь жар, но тушить нечего - ничего не видно. Потом оказывается, что огонь уже далеко за твоей спиной.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"