Напомню, что после имевшего большой успех "Кинастона" в постановке Евгения Писарева вышла обновленная версия "Матросской тишины" с новым худруком театра Владимиром Машковым в главной роли, тут же ставшая хитом. Шампанское и традиционная черешня фестиваля "Черешневый лес", в программе которого состоялась премьера "Моей прекрасной леди", придали дополнительный шик новому шоу.
Недавняя выпускница Школы-студии МХАТ и звезда программы "Голос" Дарья Антонюк поет и играет Элизу Дулитл. Не сразу, постепенно разгорается огонь в ее персонаже. Поначалу не очень понятно, о каком, собственно, акценте ведет речь профессор Хиггинс, взявшийся превратить уличную цветочницу в леди. Такое пренебрежение особенно забавно в сюжете о языковых и сословных различиях, которые для автора "Пигмалиона", ирландца Бернарда Шоу, были болезненно важной темой. Но зато когда Элиза попадает в высоты лондонского света, темпераментные вокал и игра Дарьи Антонюк становятся мотором всего действия.
Алла Сигалова не скрывает, что вдохновил ее прежде всего знаменитый фильм 1964 года с Одри Хепбёрн. Это заметно в стилизованной под фильм сцене скачек, да и во всем обиходе дома профессора Хиггинса, где командует миссис Пирс Яны Сексте и ее женский коллектив. Миссис Пирс тут скорее часть чопорного английского салона, чем милая домохозяйка из фильма. Графически четко расчерчено ее лицо и платье, вся ее пластика от жестов до танцев.
Вообще почти все танцы в спектакле отмечены этой идеей графической чопорности и четкости. И только там, где вместе с дождями в Испании, наконец, прорывается лингвистический талант Элизы, ликование превращает чопорный профессорский дом в подобие испанской корриды с фламенко. Танец в исполнении брутального и мрачноватого профессора Хиггинса (Сергей Угрюмов), мягкого, чарующего (и, кстати, блестяще поющего) полковника Пикеринга (Виталий Егоров) и всех домочадцев - этот бравурный хит празднично венчает первое действие.
И все же некоторая чопорность все еще сковывает все линии музыкально-драматического спектакля (так обозначен жанр в программке). Во-первых, драматическая сложность отношений Хиггинса и Элизы, оставшаяся в мюзикле от Шоу, здесь почти исчезла. С этим можно будет постепенно справиться. Так же как и с вокальным качеством исполнения, которое было по-премьерному неровно. Но вот со сценографией Георгия Алекси-Месхишвили уже ничего не сделать: монументальность ее лестничных пролетов слишком чопорна, как и роскошные в своей строгости черные платья и шляпы Валентина Юдашкина.
Еще сложней будет сделать что-то с обещанной в программке классичностью версии мюзикла Алана Джея Лернера и Фредерика Лоу. Из огромного музыкального материала осталось далеко не все. Может, оттого и назвали шоу не мюзиклом, но музыкально-драматическим спектаклем? Впрочем, это уже тема не для премьерной рецензии, а для проблемной статьи.