Собственная половина стала протокольной при советском правительстве

Вновь спустимся на первый этаж дворца. После революции 1917 года, когда в Москву из Петрограда переехало советское правительство, здесь не только работали, но и жили члены правительства и их семьи. Собственную императорскую половину решили сделать протокольной, поэтому интерьер полностью сохранился. И сегодня мы можем оценить стиль эклектики (или историзма), столь популярный в середине XIX века.

Столовая

Начнем с классики - белой античной столовой. Здесь все лаконично, строго и торжественно. Сочетание матовых поверхностей с блестящими, вазы в форме античных урн. Великолепны две из них, фарфоровые, Императорского завода Санкт-Петербурга с сюжетами из русской истории. На одной - событие Смутного времени: Козьма Минин и патриарх Гермоген призывают князя Дмитрия Пожарского возглавить борьбу русского народа за освобождение Родины от иностранных захватчиков. На другой - сцена из Прутского похода Петра I против турок в 1711 году, когда его будущая супруга Екатерина I проявила незаурядное мужество; это послужило царю поводом для учреждения в России ордена Святой Екатерины.

Столовая мебель из грушевого дерева, покрытая черным лаком, сделана в мастерской петербургского фабриканта Г.В. Бюхтера. Сиденья и спинки стульев обиты шагреневой кожей темно-бордового цвета. И только большой обеденный стол, за которым собиралась императорская чета, к сожалению, не сохранился.

Гостиная

Гостиная императрицы (сегодня здесь проходят дамские протокольные программы при государственном визите глав иностранных государств) - это уже Франция XVIII века, эпоха короля Людовика XV, стиль рококо, последнее оригинальное выражение аристократического идеала в европейском искусстве. Исчезли колонны и пилястры, громоздкая лепнина и тяжелая бронза. Им на смену пришли воздушный фарфор и коридор зеркал.

Украшает гостиную великолепная люстра "Ананас" (символ гостеприимства и радушия хозяйки к своим гостям), изготовленная замечательным мастером П. Ивановым, двадцать лет стажа на Императорском фарфоровом заводе.

В стиле севрского фарфора коллеги Иванова, петербургские мастера, выполнили два удивительных парных торшера "Пастораль" на двадцать свечей. Фигуры дам и пастушки на одном торшере, влюбленной пары на другом выполнены живописцем Н. Лифантьевым.

А вот авторство мебельного гарнитура, затянутого серебристой парчой, принадлежит уже московскому мастеру Э. Блехшмидту. Причем, в центре гостиной сразу привлекает взгляд пате - абсолютно новая модель мягкой мебели (в переводе с французского pate означает "тесто, пирожок"). Круглый диван с возвышением или тумбой - подставкой для вазы с цветами - всегда располагается в центре помещения, прочая мебель - вдоль стен.

Ну а деревянную позолоченную решетку - перголу оживляли комнатные вьющиеся растения. Как же эффектно смотрелись на золотом фоне нежные побеги цветов!

Наступило шествие из храма на освящение нового Дома Царя-хозяина. В пространствах, озаренных великолепными люстрами в тысячи огней, в блистающих золотом и эмалью залах, стояли уже убранные столы с освященным Пасхальным хлебом для гостей без числа.

Кабинет

Здесь в полной мере сказался вкус первой хозяйки дворца - императрицы Александры Федоровны, супруги императора Николая I. Она предпочитала стиль Буль. А это прежде всего великолепная мебель со сложной инкрустацией (пластинки из панциря черепахи и меди, латуни или бронзы, ценные сорта дерева, перламутр). А название инкрустация получила по имени знаменитого французского мебельщика второй половины XVIII века Андре Шарля Буля, который работал при дворе французских королей Людовика XIV и Людовика XV.

Напольные часы в глубине комнаты тоже украшены инкрустацией. А еще - накладным бронзовым орнаментом в виде медальонов, маскаронов с мужскими головами и изображением двуликого Януса под циферблатом. Завершает этот шедевр скульптурная фигура крылатого Хроноса с косой, традиционный символ времени.

Инкрустирован серебром, золоченой бронзой, перламутром, слоновой костью и стул возле пианино - напротив стола-бюро "мазарини", названного по имени французского кардинала и министра Людовика XIV. А над всем этим инкрустированным великолепием парят входившие в моду хрустальные светильники и люстры, выполненные на Императорском стеклянном заводе в Петербурге. Их называли каскадными. С серебряных обручей на нас спускаются, как водопады или ливни, нежные хрустальные подвески...

Будуар

В глубине будуара императрицы - дверь в ванную комнату (ее называли купальней) с мраморным водоемом и алебастровой люстрой. Здесь уже в середине XIX века была устроена централизованная подводка горячей и холодной воды. Правда, без смесителей, и воду размешивали в ванне костяными веерами.

Что же до красоты, обратим внимание на замечательную работу мастеров Петергофской гранильной мануфактуры - "Петергофской мельницы", как ее называли в XVIII веке. Это столики в технике работы "камень в камне". Букет в центре отполированной черной мраморной доски кажется написанным красками. В действительности же - исполнен из яшмы, агата и лазурита в технике флорентийской мозаики. Кажется, что перед нами живой букет!

И конечно, сказочно неповторим камин в будуаре. Камень малахит красив и изящен, но очень хрупок; предпоследнее место по шкале твердости (на последнем - перламутр). Потому из малахита невозможно сделать крупную вещь, она будет крошиться. Русские мастера нашли гениальный выход: делали вещи из более прочного материала, а затем годами украшали их пластинками малахита, собранными с большим изяществом по цвету, рисунку, прожилкам. И после полировки создавалось впечатление, что перед вами монолит!

Это так называемая техника русской мозаики - в ней в XIX веке работали только наши отечественные мастера.

Спальня

Пожалуй, это единственный спальный гарнитур XIX века, который дошел до нас в полном комплекте. В колорите интерьера три цвета: белый, синий и золотой. Изготовленная на знаменитой фабрике Питера Гамбса массивная тяжелая мебель в стиле неоренессанса украшена резными витыми колонками. В том же стиле сделаны ножки стола и стульев с высокими прямыми спинками.

Сладко, наверное, засыпалось у камина каррарского мрамора, на котором отсчитывали время сна часы "Ночь" французской работы. Две девушки увлеченно играют, забыв о ценности времени. Оно уходит безвозвратно, как пламя факела в руке амура...