И приснился мне сон... Преподавателями Литинститута решили стать живые классики. То есть в живых их уже нет, но вдруг они ожили и решили посвятить себя воспитанию будущих писателей. Но закавыка - нужна справка об отсутствии судимости. Давайте посмотрим, кто из них пройдет это испытание?
Пушкин? Ну что вы?! Уже в 1820-е года Пушкина вызвали к военному генерал-губернатору Петербурга графу М.А. Милорадовичу для объяснения по поводу содержания его стихотворений (в том числе эпиграмм на Аракчеева, архимандрита Фотия и самого Александра I), несовместимых со статусом государственного чиновника. Шла речь о его высылке в Сибирь или заточении в Соловецкий монастырь. Лишь благодаря хлопотам друзей удалось добиться смягчения наказания. Его перевели из столицы на юг, в Кишинев. Так что Пушкин звания преподавателя никак не был бы достоин.
Лермонтов? Я вас умоляю! Не по своей воле он служил на Кавказе, как известно. Лермонтова тоже вычеркиваем.
Тургенев? Отсидел на гауптвахте и был сослан в Спасское-Лутовиново. Вычеркиваем. Не имеет права.
О Достоевском даже смешно и говорить. Преступник из преступников! Судили, чуть не казнили, каторга и ссылка.
С Толстым сложнее. По факту он был государственным преступником, выступал против Церкви, а Россия была религиозным государством, как Иран, например, сегодня. Но не судили, побоялись скандала, так что справочку Лев Николаевич получил бы.
Леонид Андреев (не сомневаюсь, он пользовался бы среди студентов бешеным успехом как новатор), увы, отсидел в Бутырской тюрьме за политику. Как и великий поэт рубежа веков Владимир Маяковский, угодивший в тюрьму еще юношей. Нельзя им было бы преподавать в Литературном институте.
Перейдем к ХХ веку. Допустим, вернулся Иосиф Бродский в Россию и решил вести мастер-класс по поэзии в ЛИТе. Фантазия, конечно. Но какая красивая! Ан нет, был судим в свое время за тунеядство, а при выдаче справок поэтические заслуги и талант не учитываются. Так что извините, Иосиф Александрович, студенты на вас чуть не молятся, наизусть вас читают, и фигура вы, конечно, культовая, но справки мы вам не дадим! Прощайте!
Шаламова и Солженицына тоже не допустили бы к преподаванию, ибо бывшие зэки, люди, стало быть, судимые. И Д.С. Лихачева, и Олега Васильевича Волкова. Ну, либо им пришлось бы доказывать, что да, мол, судимые, и отсидели, кто в Магадане, кто на Соловках, но их же реабилитировали, стало быть, судимость снята. Вижу лицо чиновника (чиновницы), который из окошечка с сомнением посматривает на этих почтенных людей: снята, говорите? Сейчас проверим, а вы посидите пока там, на скамеечке...
Фантасмагория, конечно... Но мы сейчас переживаем именно такое время, когда непонятно, где кончается фантасмагория и начинается реальность. И наоборот.
Аппарат чиновников работает именно как аппарат. Так, собственно, и должно быть. Но есть же сферы, где что-то должно решаться не только аппаратным образом? Или их не осталось? Понимаю, перед законом все равны. Но если закон (или постановление, или статья Трудового кодекса) вступает в явное противоречие со здравым смыслом, что нам делать? Вопрос.
Не буду говорить о всех писателях-классиках, у которых были нелады с законом. Поверьте, их много. Больше, чем тех, у кого с законом все было в порядке.
Но об одном имени скажу обязательно.
К сожалению, в моем сне отказали в преподавании в Литературном институте его отцу-основателю, имя которого носит наш институт. Вы понимаете, о ком я говорю. Не прошел бы необходимый ценз Алексей Максимович Горький. Ведь в 1905 году он отсидел в Петропавловской крепости, потом был выслан за границу на семь лет. Кто ему справку даст? И опять вижу лицо чиновника (чиновницы) из окошечка. "Вы мне, гражданин, не говорите, пожалуйста, что вы Горький, и у вас уже памятники есть по всей стране, и половина театров вашим именем названы, и даже сам институт, куда вы трудоустроиться желаете, ваше имя носит. Мне что Горький, что Сладкий. Сидели? Сидели. Значит, преподавать вы не можете. Точка!"
Такой мне приснился странный сон.
Но порой сама жизнь кажется сном.