* * *
- Ну а теперь давай и рост померяем! - медсестра попросила мальчика перейти к ростомеру. Муфта с планшеткой опустилась, соприкоснувшись с головой Валеры. Тот стал тянуться и подниматься на носочках. А майор Егнаров вспомнил разговор в кабинете у полковника Мякишева о том, что рост абитуриентов военно-музыкальной школы должен быть не ниже 140. И спросил у сестры:
- Сколько?
- Сто тридцать... девять, - ответила сестра, но, увидев, как тянется вверх Валера, изменила результат. - Ровно 140!
- Отлично! Идите на осмотр к хирургу, - майор был доволен тем, что не "зарубил" абитуриента, на поступление которого так рассчитывал отец-военный.
* * *
Как-то один из слушателей кафедры дирижирования военно-дирижерского факультета Московской консерватории из Демократической Республики Афганистан предложил майору Халилову написать специально для них "Афганский марш". Молодому композитору идея понравилась, он попросил своих учеников - афганских слушателей - записать несколько народных мелодий, что ими и было сделано.
Таким образом родился афганский марш "Афте саур", написанный Валерием Михайловичем за одну ночь. Именно этот марш чаще всего играли потом наши военные оркестры в Афганистане.
* * *
Два кабинета на седьмом этаже здания на Фрунзенской набережной, в которых находилась Инспекция военно-оркестровой службы, были известны всем, кто тогда там работал. В кабинете генерал-майора Михайлова стоял белый рояль, и в обеденный перерыв, если генерал Михайлов отсутствовал в кабинете, майор Халилов часто садился за инструмент и играл классику.
Моцарт, Григ, Шопен, Чайковский - что бы ни звучало, возле кабинета всегда собирались офицеры Генштаба. Стесняясь потревожить исполнителя, они тихо стояли в коридоре и слушали. Однажды, заметив это, полковник Питиримов пригласил офицеров зайти в кабинет, и те весь обеденный перерыв слушали пианиста Халилова, забыв об обеде.
* * *
Принимающие стороны в Хабаровске, Тыве, на Сахалине на свои вопросы по организации свободного времени оркестра получали неизменные ответы: "Организовать посещение краеведческого музея, и чтобы рядом был водоем, в котором можно было бы искупаться".
Когда оркестр был на фестивале духовых оркестров в Тыве, то, проезжая мимо бурной реки, генерал Халилов вдруг попросил остановить машину. Ни слова не говоря, он разделся и лег в воду на камни, держась за них, чтоб его не унесло бурным потоком. У начальника оркестра полковника Дурыгина не было другого варианта, как последовать в воду за своим руководителем. Официальному встречающему лицу тоже ничего не оставалось делать, как, сняв парадный костюм и рубашку с галстуком, в "семейных" трусах проследовать за ними в бурную реку, улегшись рядом на камни.
Традиция купаться там, куда бы он ни приезжал, у Халилова была неизменна долгие годы. Кто знает, но, может быть, такое "моржевание" и позволяло ему круглый год быть здоровым и выдерживать гастрольные нагрузки.
На электричке за стихами
Александр Филиппенко, народный артист РФ:
- Я не могу читать с айпада. Потому что еще помню времена, как мчался на ранней электричке из Долгопрудного к самому открытию писательской лавки на Кузнецком Мосту, там должны были "выбросить" Сашу Черного из Малой серии Библиотеки поэта. И почти всегда успевал! И эти книги до сих пор стоят у меня на полке, как и огоньковский темно-синий Чехов и серенький Тургенев 50-х годов.
Много читаю по работе, для своих чтецких программ. Недавно сделал программу "Мертвые души". Последние главы" и перед этим внимательно читал "Гоголиана. Писатель и пространство" Владислава Отрошенко. Тот рассматривает Николая Васильевича со всеми его странностями, много замечая у писателя и немного, мне кажется, додумывая за него. И все выходит очень по-театральному, это мне помогает в работе.
А стихи - это и для сцены, и для себя. Люди сегодня очень стосковались по образному мышлению, особенно так зарифмованному, как у Левитанского. Его "Окно, горящее в ночи" всегда со мной.
Полосу подготовил Андрей Васянин