Ученик Льва Михайлова, аксакала и гуру оперной режиссуры в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, он по первому образованию был технарем - инженером-электромехаником. Точные науки не могут не сказаться на аналитическом складе ума: уже став режиссером, Титель всегда демонстрировал удивительный коктейль из эмоциональности и рационализма - тонкое ощущение музыкальных стихий и умение вывести формулу их воздействия на слушателя, чтобы использовать ее в своих сценических решениях. Его спектакли вырастают из каких-то глубинных слоев музыки, делая их ясно слышимыми и заново открывая публике творения Мусоргского, Чайковского, Пуччини или Оффенбаха. Поэтому они никогда не бывают ни банальными, ни формально новаторскими: это единый аудиовизуальный поток, который вас подхватывает от первых звуков увертюры и мощно несет через все жизненные передряги героев до логически выстроенного, но потрясающего душу финала.
Эта, как ни странно, весьма редкая способность выткать спектакль из сугубо музыкальных нитей, из самой авторской партитуры было всеми отмечено уже в его первых триумфальных работах - когда на Урале внезапно возник "свердловский феномен". Это была группа молодых талантов, пришедших к руководству Свердловской академической оперой и сотворивших театр принципиально новый: веками освященный костюмированный концерт стал полноценным спектаклем, действом динамичным и увлекательным. Завораживающим, как его первая в СССР постановка "Сказок Гофмана" Оффенбаха. Неожиданно азартным и гомерически смешным, как "Севильский цирюльник", или дерзко авангардным, как мировая премьера "Пророка" - оперы Кобекина на пушкинские мотивы: ее создатели взяли Государственную премию. "Свердловский феномен" тогда смело экспериментировал с современными сочинениями: за считаные годы были созданы еще и "Антигона" Лобанова, "История Кая и Герды" Баневича, "Чудаки" Тактакишвили... - какой столичный театр может похвастаться всегда новым репертуаром, да еще и чтобы залы были полны! На завершении гастролей в Москве публика кричала: "Не уезжайте!" - ее покорило это молодое пьянящее ощущение сценической свободы, столь непривычное в оперном жанре.
Вторым "театром жизни" для Александра Тителя стал МАМТ. Легендарный "Стасик" тогда был при смерти: из театра только что ушел гениальный дирижер Евгений Колобов, за ним ушли хор, оркестр и большая часть солистов - играть и петь было некому; случалось, эпический "Борис Годунов" шел под рояль! Сегодня здесь одна из сильнейших оперных трупп России, ее премьеры становятся событиями, репертуар сочетает популярную классику с названиями принципиально новыми и необычными. Возглавив тогда уже не существовавшую оперную труппу, Александр Титель вместе с пришедшим на пост гендиректора Владимиром Уриным воссоздали ее фактически с нуля - и какую! Профессор ГИТИСа, Титель сам себе воспитывает вокалистов, способных держать актерскую форму, - артистов универсальных, столь же драматических, сколь и музыкальных. Его ученики теперь поют на сценах всего мира, а главное, они исправно пополняют его команду, которую можно назвать коллекционной. Одно из доказательств уникальности этой труппы и этого режиссерско-педагогического метода - сама возможность появления на свет такой эпопеи, как "Война и мир" Прокофьева, исполненной исключительно своими силами, причем на высочайшем, во многих странах оцененном уровне.
Как и в Свердловске, худрук умудряется и в громоздком, неповоротливом столичном театре сберечь атмосферу динамичной творческой студии - ведь с нее этот театр и начинался когда-то. Даже улетая в далекие Парижи и Нью-Йорки, ее актеры верны своему театру-дому и охотно возвращаются, чтобы петь со своими и для своих. С труппой Тителя считают за честь и удовольствие работать крупнейшие мастера режиссуры: здесь ставили Петер Штайн и Кристофер Олден, Франсуаза Террон и Филипп Годфруа, Оливье Пи и Адольф Шапиро, Михаил Бычков и Георгий Исаакян, Андрейс Жагарс и Кама Гинкас, Римас Туминас, Андрей Кончаловский и Евгений Писарев... С появлением долгожданной Малой сцены возникла возможность ставить вещи экспериментальные, вернуть в репертуар раритеты мировой оперы: шли "Гамлет (датский) (российская) комедия" Кобекина, "Триумф Времени и Бесчувствия" Генделя, "Метаморфозы любви" Александра Журбина, "Фрау Шиндлер" Томаса Морса, "Влюбленный дьявол" Александра Вустина...
Александр Титель безусловно вошел в число тех немногих мастеров, которых с полным правом можно назвать строителями русской театрально-музыкальной школы, творцами уникальных принципов театра-дома, театра - собрания единомышленников в искусстве, театра, способного не просто "культурно обслужить" случайно забредшую в зал публику, но и формировать свою зрительскую аудиторию, ему преданную, его любящую, разделяющую и ценящую его художественное credo. Такой театр способен отразить любую атаку циников, для которых капризы рынка - единственный критерий художественного творчества. Он вечен - потому что уникален, как московская Третьяковка или питерский Эрмитаж.
Свой юбилей Александр Титель встречает в работе: в субботу 30 ноября на сцене МАМТа пройдет аранжированный им "Зимний вечер в Шамони" - гала-представление, основанное на мотивах классических мировых оперетт от Кальмана и Легара до Стотгарта и Досталя... И это тоже продолжение традиции, заложенной основателями театра, - непреходящего интереса к оперетте как жанру тоже вечно "умирающему", но упорно не стареющему и по-прежнему любимому. Титель, как всегда, был прав: все билеты на премьеру проданы.
Владимир Урин, генеральный директор Большого театра:
Я поздравляю с днем рождения своего друга Александра Тителя. Мне хочется верить, что друг - это точное слово.
Сашу я узнал за несколько лет до того, как мы начали вместе работать. Я познакомился с ним, с его замечательным Екатеринбургским театром; вместе мы ездили в Нью-Йорк. Однажды узнал, что Саша приехал в Москву. Встречаясь иногда в столице, мы мило общались, здоровались, но не более того. Потом меня пригласили работать в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, и я знаю, что одним из активных инициаторов этого был Саша Титель. И это первое, за что я бы хотел поблагодарить юбиляра. А второе - за все 18 лет счастливо прожитой жизни в театре. Я абсолютно убежден, что жизнь наша в театре Станиславского той компанией, о которой я говорю: Дима Брянцев, Володя Арефьев, Саша Титель и Волик Горелик и целая плеяда замечательных артистов - была жизнью семьи. И, как во всякой семье, у нас бывали ссоры, когда мы спорили, ругались, мирились. Мы радовались вместе, когда у нас получалось. Мы огорчались вместе, когда у нас не складывалось что-то. Это была общая совместная жизнь людей, которые нашли друг друга на большой промежуток времени. 18 лет мы прошли вместе! Для меня это очень существенная часть жизни. И - счастливая, потому что удач и радостей было гораздо больше.
И еще я хочу сказать Саше слова благодарности за его невероятное собственное понимание того, что такое театр сегодня. В этом смысле он существует в своем особом мире. Это то, как он понимает, как он чувствует оперу и какой она должна быть с его точки зрения. Это отличается от всего, что происходит вокруг. Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко - это, безусловно, театр Александра Тителя. Если мы говорим о столетней истории этого коллектива, то четверть века - одна четвертая часть - это театр Александра Тителя. Сегодня, когда жизнь всё меняет, Саша постоянен и верен - верен любимой жене, сыну, своим двум театрам. Он верен друзьям. И, безусловно, он верен этой даме, которая называется ОПЕРА. Александр Титель - это абсолютно верный и надежный человек.
Никаких особых слов о его художественном даре я говорить не буду, потому что это для всех очевидно, что Александр - один из самых интересных и талантливых оперных российских режиссеров. Это не обсуждаемо.
Я хочу пожелать ему только одного, чтобы он оставался, несмотря ни на что, так же верен своим принципам, своему ощущению, пониманию своего собственного оперного театра. Главное, чтобы был здоров!
Из интервью Александра Тителя:
- Опера - выражение чувств экстремальных. Высказывание на краю гибели, славы, любви.
- Театр - особое место со своей диалектикой свободы и дисциплины, независимости и ответственности, со своим "знаком качества". Мне он всегда казался большой лампой: вокруг всегда вьются жуки. И чем больше талантливых людей туда приходит со своими характерами, идеями, анекдотами, чем больше они в эти соты несут, тем театр богаче. Оперный дом - обыкновенное чудо. И в нем свои герои.
- Вот снять бы на пленку, как к театру сходятся два потока - зрители и артисты! В драме это не так - там нет такого количества людей. Здесь же оба потока соразмерны - на спектакль ежевечерне работает человек двести-триста. Это два энергетически разных потока. К сцене идут проходными дворами, лихорадочные, замкнутые, угрюмые. А у парадного подъезда стреляют билетики, весело приветствуют знакомых, хотят еще успеть в буфет. Между двумя потоками должна проскочить искра. Если она случается, - значит, получилось.
- "Сказки Гофмана" (Свердловский театр оперы и балета, МАМТ)
- "Пророк" (Свердловский театр оперы и балета)
- "Эрнани" (МАМТ)
- "Богема" (МАМТ)
- "Ночь перед Рождеством" (Большой театр)
- "Война и мир" (МАМТ)
- "Дон Жуан" (МАМТ)
- "Хованщина" (МАМТ)
- "Кармен" (Свердловский театр оперы и балета)
- "Обручение в монастыре" (МАМТ)