В Театре имени Наталии Сац представили российскую премьеру оперы "Жестокие дети" / Les Enfants Terribles современного американского классика Филипа Гласса по мотивам одноименного романа Жана Кокто. Инициатор и постановщик спектакля Георгий Исаакян, художник - Ксения Перетрухина, музыкальный руководитель - Алевтина Иоффе.
Филип Гласс - один из основателей американского минимализма (наряду с Ла Монте Янгом, Терри Райли, Стивом Райхом) в России известен несколько больше, чем принято думать. Его музыка звучит в картинах Андрея Звягинцева "Елена", где использована музыка из Третьей симфонии, и "Левиафан", где цитируется опера "Эхнатон".
Но оперы Гласса для наших театров пока terra Incognita. Хотя в начале двухтысячных с композитором Большой даже вел переговоры, намереваясь заказать ему новую оперу. Но это дело ничем не закончилось. И сегодня только в Екатеринбурге в театре "Урал Опера Балет" идет спектакль "Сатьяграха", поставленный в 2014 году. Эта опера основана на истории жизни Махатмы Ганди, что является второй частью глассовской "Портретной трилогии" о людях, изменивших мир, включающая также оперы "Эйнштейн на пляже" и "Эхнатон". И "Жестокие (в дословном переводе "ужасные") дети" - лишь второе обращение отечественного театра к операм выдающегося американца. Эта опера - финальный эпизод другой трилогии Гласса, созданной композитором на основе фильмов Жана Кокто, куда входят еще "Орфей", "Красавица и чудовище". Тут нельзя не заметить, что роман Кокто "Ужасные родители" Гласс планировал трансформировать в оперу, но пока этого не сделал.
В сюрреалистическую атмосферу премьерного спектакля публика погруВ Театре имени Наталии Сац представили российскую премьеру оперы "Жестокие дети" / Les Enfants Terribles современного американского классика Филипа Гласса по мотивам одноименного романа Жана Кокто. Инициатор и постановщик спектакля Георгий Исаакян, художник - Ксения Перетрухина, музыкальный руководитель - Алевтина Иоффе.
Филип Гласс - один из основателей американского минимализма (наряду с Ла Монте Янгом, Терри Райли, Стивом Райхом) в России известен несколько больше, чем принято думать. Его музыка звучит в картинах Андрея Звягинцева "Елена", где использована музыка из Третьей симфонии, и "Левиафан", где цитируется опера "Эхнатон".жается еще до того, момента, как прозвучат первые аккорды", лишь переступив порог Малого зала - камерного пространства - классического трансформера, способного принять меньше сотни зрителей за раз. Две кровати, чаша фарфоровой ванны и три электронных фортепьяно (это и есть весь оркестр этой оперы) - все предметы кипельно-белого цвета, как символ бурного волнения, что "сбивает" белую пену на поверхности воды во время шторма. А в данном случае бури в жизни тех, кто панически боится взрослеть, в прямом и переносном смыслах и покидать пределы своей детской комнаты, ставшей их внутренней тюрьмой. Именно этот страх и рождает странные отношения брата, сестры и их друга (Поль - Андрей Юрковский, Лиз - Мария Деева, Жерар - Максим Дорофеев), что и становятся основной коллизией оперы. Еще этот спектакль ведет тонкий, интеллектуальный диалог с теми, кто прежде уже обращался к этому сюжету: "Трудные дети" - фильм 1950 года Жана-Пьера Мельвиля и лента 2003 года "Мечтатели" Бернардо Бертолуччи.
Самый сильный, пронзающий символ этого спектакля - игра в бадминтон и постоянно падающие воланы. Сил, старания в жизни тратится очень много, но понимание между людьми и баланс мироздания постоянно что-то нарушает. Молодые певцы очень стремятся точно играть и вокализировать. Но, как всегда, у Гласса очень красивая, провокационно-медитативная музыка предлагает множество темпо-ритмических вызовов, что отражают ту эмоциональную растерянность, в которой пребывают юные герои оперы. К тому же близость зрителей "глаза в глаза" только повышает градус всеобщего напряжения, выдержать которые все 90 минут оперы - задача для артистов не банальная. Удивительно, но абсолютно уникальный для России театральное высказывание - не разовая, фестивальная акция, а спектакль, которого ждет репертуарная судьба, для чего все сложные вопросы авторского права урегулированы, и опера исполняется с разрешения Dunvagen Music Publishers, Inc. (Copyright Editions Grasset & Fasquelle-1929). Остается только сожалеть, что 83-летний классик не приехал в Россию на свою премьеру.
Театр имени Сац под руководством Георгия Исаакяна интересно и порой неожиданно и рискованно трактует определение "детский" в своем названии. И в афише появляются эксклюзивные произведения для тех, у кого детство в прошлом. И только здесь всегда в нестандартной обстановке можно увидеть - услышать барочные оперы Хуана Идальго де Поланко "Любовь убивает" или "Игра о душе и теле" Кавальери, и "анти-опера" Владимира Мартынова "Упражнения и танцы Гвидо". "Жестокие дети" - притча о взрослении человека, когда в жизнь впервые вторгаются любовь и смерть. Детская история для взрослых, где грань между игрой и реальностью стерта, что и приводит к трагедии.
В ноябре 2003 года Филип Гласс приезжал в Москву и Санкт-Петербург на несколько дней. Тогда мне удалось пообщаться с композитором. Вот небольшой фрагмент нашего разговора.
- Когда я начинал в 1968 году писать музыку, я совсем не был уверен, что люди ее узнают. Публике понадобилось почти 10 лет, чтобы начать слушать мою музыку. И у меня не было особых надежд и ожиданий, но я люблю исполнять музыку для людей, потому что свидетели очень важны для художника. Именно их присутствие материализует и завершает музыкальное произведение. Из разговоров со многими композиторами я понял, что почти все они считают свою музыку религиозной и даже божественной благодатью. Действительно, и у религии, и у музыки есть возможность облегчить страдания мира. При этом очень трудно разделить духовность религии и духовность музыки.
Я убежден, что в любое время есть молодое поколение художников, способное сказать что-то новое, идущее от сердца.-В молодости, естественно, я тоже боролся с привычным музыкальным языком. В этом было мое неуемное желание новизны. Когда мы начинали играть, нас забрасывали яйцами и помидорами или просто визжали - не от удовольствия, а чтобы заглушить музыку. И в тот момент я понимал, что делаю что-то интересное. И уже через несколько лет моего "Эйнштейна" поставили на сцене Met в Нью-Йорке… Но я до сих пор храню все гневные статьи. Одна из которых называлась "Гласс изобрел новую музыкальную пытку"… Сегодня, когда много ставятся мои оперы по всему миру, меня зачастую даже не приглашают на премьеры. Наверное, думают, что этот старый композитор давно умер…