После разгрома Добровольческой армии на Кубани сформированная белогвардейцами Каспийская флотилия ушла в Иран и встала на якорь в порту Энзели, находившемся под контролем англичан. Среди уведенных кораблей были 10 вспомогательных крейсеров, торпедные катера с собственной плавбазой и даже авианосец - транспорт, приспособленный для отправки гидропланов. Все 29 вымпелов - мощная сила.
Советское руководство подозревало, что флот этот, если оставить его белым или англичанам, может быть в дальнейшем использован против Красной армии. К тому же в крейсеры были переделаны танкеры, крайне необходимые Москве для перевозки бакинской нефти. С другой стороны, законных способов быстро вернуть его не было: де-юре Энзели являлся нейтральным портом.
Тогда дипломат Федор Раскольников и военачальник Серго Орджиникидзе придумали авантюру: представить вылазку в Иран как операцию ВМС Азербайджана (в Баку накануне провозгласили советскую власть) или вообще налет неизвестных корсаров. Кремль одобрил рейд при условии, что формально Страна Советов не будет иметь к нему отношения.
Одна карта на всех
В поход за море отправилась еще более разношерстная эскадра, чем флотилия белых. Пара наспех вооруженных торговых судов, канонерские лодки и три транспорта с двумя тысячами десантников. Главной ударной силы были пришедшие с Балтики миноносцы с кадровыми экипажами. Из Ленкорани по суше к Энзели был послан кавалерийский дивизион. Гарнизон британской базы насчитывал 2000 человек, в их распоряжении была береговая артиллерия, броневики и авиация. Вход в гавань охраняла плавучая батарея.
- Основные вопросы были не относительно боя, а о переходе морем. Эскадра получилась разнокалиберная, техническое состояние кораблей очень ненадежно, большинство командиров пойдут на них впервые, транспорты никогда не ходили в эскадренном ордере и т.д. и т.д. Все это заставляет прежде всего беспокоиться о том, как дойти до места боя, - писал будущий адмирал флота Советского Союза Иван Исаков.
Морская карта на всю эскадру была одна. Кавалеристы раздобыли армейскую десятиверстку, но важные для операции пункты назывались в ней по-другому. Тем не менее утром 18 мая 1920 года корабли красных подошли к Энзели и открыли огонь. Операция была тщательно разработана: в ней присутствовал эффект неожиданности, имелись отвлекающие маневры и внезапный удар ленкоранской кавалерии в тыл британцам. Но без везения не обошлось - один из первых пристрелочных снарядов угодил в британский штаб. Англичане выпрыгивали из окон в нижнем белье, а впоследствии оправдывались тем, что "нормальные армии по ночам не воюют". Раскольников и Орджиникидзе учли даже то, что время Каспийской флотилии на два часа опережало энзелийское.
Пару раз успех красных висел на волоске - например, когда гребцы из шлюпок, доставлявших на берег десант, забыли о своих обязанностях и вместо того, чтобы вернуться на транспорты за новой партией, кинулись в атаку. Но пронесло - перевозкой подкрепления занялся тральщик "Володарский".
"Свидетельство английского бессилия"
После нескольких часов боя британцы выслали катер с парламентерами . Выторговав почетную капитуляцию с сохранением личного оружия - причем так хитро, что ни один пункт соглашения не был зафиксирован на бумаге, - английские войска покинули Энзели. Замыкала колонну вереница санитарных "фордиков". Увозили они не раненых - их оставили в местном госпитале, - а замки от орудий британских береговых батарей. Когда обман обнаружился, британский комендант-майор предложил вернуть красным замки в обмен на разрешение вывезти из Энзели его личные ванну и рояль.
Вечером 19 мая корабли: красные и белые, - пошли обратно в Баку. 23 мая нарком иностранных дел РСФСР Георгий Чичерин уведомил иранские власти, что операция в Энзели была проведена без ведома советского правительства.
Персидский десант стал своеобразной местью советских моряков англичанам, годом ранее атаковавшим Кронштадт. В июне Times опубликовала карикатуру: медведь в лихо сдвинутой набок морской фуражке уселся на хвост ленивому персидскому коту, а британский лев озадаченно взирает на это. "Быстрое отступление энзелийских войск в глазах Среднего Востока явится лишь свидетельством английского бессилия", - писала газета.