Если бы композитор Давид Тухманов написал одну только песню "День Победы", его имя знала бы вся страна. Созданная в 1975 году на стихи участника Великой Отечественной войны поэта-фронтовика Владимира Харитонова, она стала гимном нашей памяти о бессмертном подвиге народа. Ее слушают стоя, со слезами на глазах. Под ее чеканные ритмы маршируют бойцы на парадах. Ее мелодия всегда в нашей душе.
Успех к этой песне пришел не сразу: на песенном конкурсе она одобрения не получила, коллегам-композиторам в ее ритмах слышался растленный фокстрот, а молодость автора, взявшегося за столь святую тему, считалась отягчающим вину обстоятельством.
Песню, которая потом станет классикой, долго не пускали в эфир. Время все рассудило, и сегодня ни одно торжество у нас не проходит без "Дня Победы".
Настоящая слава пришла к Тухманову годом спустя, когда в свет явилась пластинка с невиданной по смелости обложкой и неслыханной по отваге музыкой. Появилась и исчезла: расхватали. Резонанс был подобен взрыву бомбы, критики писали о революции в музыкальном творчестве.
Это был альбом "По волне моей памяти" Давида Тухманова. Оттепельные 60-е иссякли, но еще гремели споры "физиков" с "лириками", еще мечта молодых - грызть гранит науки. И нет слова почетнее, чем "студент", - от него веяло вольностью. Диск стал знаменем интеллектуального времени: там звучали имена Бодлера, Флобера, Верлена, Гильена, Сафо, там взыграли ваганты, "их мысль, их лик, их крик"…
Никто не ожидал, что сложные, эстетские музыкальные формы могут стать массовыми. Что "вокал" может быть отличным от оперного пения. Альбом стал вершиной славы Тухманова. Он сумел стать классиком в самом академическом смысле слова, еще долго не покидая поле популярной музыки. К хорошему текстовому материалу, который просится на ноты, у него тяга со студенческих лет: дипломная работа - оратория по Твардовскому, баллады на стихи Гейне. Писал на стихи Ахматовой, Вознесенского, Евтушенко, Кирсанова, Дербенева, Рождественского, и конечно, не обошлось без Пушкина.
Он писал музыку для кино и театра. А потом возникла его первая опера. Рассказывает постановщик спектакля "Царица", худрук "Геликона" Дмитрий Бертман:
"Зашел как-то Лев Лещенко, с ним у нас давняя дружба. И поделился новостью: Тухманов написал оперу об Екатерине Великой, почему бы ее не поставить в "Геликоне"? И предложил, чтобы Царицу пела Елена Образцова. Тогда мы и начали эту работу. Тухманов принимал участие в постановке "от" и "до". Это была первая опера в его жизни, и он относился к делу трепетно - переписывал музыку, приспосабливая тесситуру под наших солистов. Написал фантастические по силе церковные хоралы. Эту оперу он писал буквально "в стол" без надежды увидеть ее на сцене и был счастлив оттого, что ее жизнь наконец начинается.
Тухманов в ней талантливо имитировал стиль оперы XVIII века. С оркестром похожего состава, с клавесином, но были и элементы мюзикла, а в финале он выходил к приемам атональной музыки. И вообще эта партитура - результат серьезного изучения многих пластов музыки - старинной и современной.
В ней чувствуется музыкальная эрудиция автора.
Премьера прошла в Александринском театре в Петербурге, потом в Москве во Дворце съездов. А когда мы получили реконструированное здание, она вошла в репертуар "Геликона". Образцова спеть партию Царицы так и не смогла - болела, но побывав на спектакле, очень об этом жалела. Зато на балу в ее честь в Большом театре она пела партию Графини в том самом кресле, в котором сидела в спектакле Царица.
А теперь Тухманов написал еще одну оперу - "Иосиф и его братья" на библейский сюжет, где уже нет следов поп-музыки, но есть восточный колорит с использованием еврейского мелоса. Для его сочинений характерна искренность, он никогда не плыл по течению. Его песни выбивались из советских стандартов и часто принимались в штыки. А он великолепный мелодист, в совершенстве владеет искусством оркестровки, и к тому же добрейший, даже застенчивый человек.
Государственная премия - прекрасный подарок к его предстоящему юбилею, признание его творчества, и мы с радостью поздравим мастера".