Неслучайно она начинается с двух работ Михаила Александровича Рогинского, который был педагогом Леонова в Заочном народном университете искусств, куда деревенский скиталец вторично поступил в 1968 году. Учителя и ученика объединяет желание писать по собственным законам, которые диктовали им интуиция и воображение. "Я заставлял себя воссоздавать реальность из своих представлений о ней", - под этим утверждением Рогинского подписался бы и Леонов, пожалуй, изменив лишь одно слово. Похоже, он не заставлял себя "изобретать" свои полотна - он писал, что называется, "свободно и свободно", веруя, что его живописная идиллия не менее реальна, чем повседневное бедняцкое существование. Советский поп-арт М. Рогинского, его кастрюли, примусы, консервные банки, газовые плиты - вещное отражение драматически скудной социалистической реальности. "Перевернутый мир" его ученика по отношению к ней кажется полунаучной фантастикой, простонародной советской утопией, так и не воплотившейся в жизнь. При всем различии их видения мира они входят в него почти одинаково - через пространство окон, рамы, которые затем впускают и зрителей в созданную художниками новую реальность. Они были совсем не схожи - учитель и ученик, к которому Рогинский, по свидетельству очевидцев, относился с трепетом огранщика бриллиантов. Он боялся повредить внутреннее бытие художника-самородка, как боятся разрушить целостность драгоценного камня.
Их объединяло само отношение к творчеству. Из записей Рогинского: "Раушенберг сказал: "Живопись - это нечто среднее между искусством и жизнью. В этом промежутке я и работаю". А я бы сказал, что живопись - вместо жизни". Для Павла Леонова живопись и была той прекрасной жизнью, которая помогала ему не пропасть в суровой реальности. При всех бедствиях Рогинского, которого с легкой руки Генриха Сапгира окрестили создателем советского поп-арта, что привело его в конце концов к эмиграции в 1978 году, его жизнь внешне была не столь богата драматическими поворотами, как у его ученика. Хотя его отца Александра Эммануиловича посадили в 1939 году и он почти 17 лет провел то в лагерях, то на поселении, Рогинский смог закончить Училище Памяти 1905 года, получив специальность "художник театра", поработать в провинции и вернуться в Москву, обрести известность, а затем перебраться в Париж.
Павел Петрович Леонов, вынужденный покинуть родное село в Орловской области восемнадцати лет от роду, скитался по всей огромной Стране Советов, работая штукатуром, печником, столяром, жестянщиком, строителем, художником-оформителем... В последние месяцы войны, выпущенный из Бакинского пехотного училища, он воевал в частях 3-го Украинского фронта, получил ранение, служил в Австрии и Венгрии. Был трижды судим, последний срок, семь лет, он получил в 1946 году, но вскоре вышел по амнистии. До 1975 года у него не было ни прописки, ни кола, ни двора. Его работы, написанные в пору ученичества, выставляли на разных выставках, но никто не знал, где искать их автора.
Только в середине 70-х он покупает дом в селе Меховицы, в медвежьем углу Ивановской области, с трудом зарабатывает на жизнь возницей на лошади, женится, у них с Зиной появляется сын. Ему некогда и не на что заниматься живописью - нет ни материалов, ни красок. Его имя оказывается в мировой энциклопедии наивной живописи, выпущенной в 1984 году, но он возвращается к творчеству лишь в начале 90-х годов, когда ему исполнилось 70 лет. Ольга Владимировна Дьяконицына, заведующая отделом в Центральном Доме народного творчества, добирается до Меховиц, покупает у Павла Леонова его работы и вселяет в него веру в то, что его картины нужны не только ему самому. В переписке с Дьяконицыной художник объясняет тайны своего праздничного "зазеркалья": "В стране Советов есть такие села, где утопают в зелени: в липах, елках и березах. И техника управляется из комнаты телевидением. Комбайны убирают урожай с помощью телевизора и электроники. Где нет еще такого ни в одной развитой капиталистической стране. Страна Советов была и будет путеводной звездой планеты. Раньше царская Россия была тюрьмой народов. А сегодня жизнь пришла вольная и в науке и в труде, и навсегда ушли от проклятой муки и от бессмысленной беды". Это пишет человек, чья жизнь была "проклятой мукой и бессмысленной бедой".
Художник, которого односельчане за глаза называли дурачком, а Михаил Рогинский "Дон Кихотом Советской страны". Ну кто еще мог оставить на своем полотне такую надпись: "В. И. Ленин памятник себе воздвиг нерукотворный К нему не зарастет народная тропа"!
Рогинский угадал в творчестве Павла Леонова ту энергетику и визионерство, которое Пабло Пикассо открыл в работах Анри Руссо, а братья Зданевичи, Давид Какабадзе и Ладо Гудиашвили - в клеенках Нико Пиросмани. Наивные художники, укорененные в глубинной фольклорной традиции, внутренне связаны с самыми смелыми авангардистскими поисками в искусстве новейшего времени. Они и есть та волшебная самоценная почва, на которой рождаются дерзкие открытия, без которых современная культура мертва.