Чтобы уловить логику в этом причудливом переплетении, нужно немного рассказать о самом музее. Он уникален тем, что был создан непосредственно на месте раскопа. Центром экспозиции является старинная слободка. Археологи обнаружили в ней не только строения, но и утварь, инструменты, оружие и даже детские игрушки XVI-XVIII веков. Жили в деревне и русские, и татары. Для наглядности фрагменты домов расположили на трех ярусах, в соответствии с возрастом культурных слоев. На земле стоят срубы XVI века, чуть выше на спецукреплениях подвешены остовы изб XVII и XVIII столетий.
Директор свияжского Музея-заповедника Артем Силкин предложить написать что-то для этого пространства композитору Александру Маноцкову. Тем более что остров для него давно стал источником вдохновения. Поставленная им три года назад у стен местного Успенского монастыря опера "Сны Иакова, или Страшное место" завоевала "Золотую маску". Идея оратории, по словам Александра Маноцкова, витала в самом воздухе Музея археологического дерева. "Это фантастическое место, где время как будто остановилось, - рассказал он. - Тексты пришли сами собой. Это одно из моих любимых стихотворений Мандельштама "Деревянный рай" и потрясающее поэтическое суфийское произведение "Ахыр заман китаби".
Прежде чем написать музыку, композитор походил по экспозиции, чтобы понять, что именно здесь должно звучать. В итоге выбор пал на деревянные музыкальные инструменты: ксилофон, маримбу и вудблоки. Исполняют ораторию перкуссионисты Казанской консерватории и солисты Государственного камерного хора РТ под руководством Миляуши Таминдаровой. Однако первое, что слышит публика, - топоры. Когда в полной тишине раздалось их характерное постукивание, зрители даже не сразу разобрались, что происходит. И только присмотревшись, поняли, что два музыканта взялись обтесывать поленья. Звук становился все громче и ритмичнее, и уже затем вступили другие инструменты и запел хор. Стих Мандельштама, который исполняли на русском и старотатарском, очень органично звучал в стенах музея. Понять суфийский текст Сулеймана Бакыргани помогал перевод, изложенный в либретто.
Оратория рассчитана на искушенного слушателя, и музыка в ней непроста для восприятия. Но ее общее тревожное и в то же время торжественное настроение, безусловно, может уловить каждый. Ближе к финалу артисты перешли на какой-то гортанный шепот.
Возникло жутковатое ощущение, что переговариваются призраки или до нас сквозь толщу времени доносятся голоса людей, некогда населявших слободку. А может быть, это запело само дерево.