Алексей Анатольевич, говорят, в некоторых регионах львиная доля выловленного лосося приходится на искусственно выращенных рыб. Это не опасно для популяции дикого лосося?
Алексей Байталюк: Да, приходится слышать опасения, что искусственно выращенные особи могут испортить генофонд дикого лосося. Заводские лососи получаются от обычных диких родителей, на генофонд лосося в других реках они повлиять не могут, поскольку возвращаются туда, откуда были выпущены. Этот механизм называется хоминг. Конечно, в какой-то мере обмен генами идет, но это естественный процесс.
Зимой они формируют смешанные нагульные скопления, но затем каждое следует к своему месту воспроизводства. Сроки выпуска молоди с заводов и сроки выклева и миграции диких лососей различаются по периодам.
Рассчитываете, что искусственно разведенный лосось поддержит численность вида?
Алексей Байталюк: Не рассчитываем, а видим, что так и есть. В регионах с подорванными естественными запасами, как на Курилах, например, на отдельных реках работы ведутся почти 15 лет, и мы понимаем, что только этот лосось и обеспечивает величину вылова. Уже практически половину добытого в 2020 году в Сахалинской области лосося можно отнести к искусственным стадам.
Вы обследовали арктические реки, которые впадают в Северный Ледовитый океан. Там что, действительно появился лосось?
Алексей Байталюк: Никогда ранее учета лососевых мы там не проводили, но сейчас суровые для воспроизводства красной рыбы условия на севере смягчаются. Пока не буду раскрывать все тайны, скажу только, что лосось там есть. Пока его мало для промысла, но процесс показателен как маркер изменения климата.
Этот год Росрыболовство объявило Годом лосося. Принята целевая программа "Лосось-2021". Какие исследования вы бы выделили в первую очередь?
Алексей Байталюк: Прошлый год оказался неоднозначным для Дальнего Востока. В некоторых регионах путина прошла успешно, но по одному из главных лососевых регионов - Восточной Камчатке - прогноз не подтвердился.
Сегодня нам понятно, что климатические изменения в Тихом океане отражаются на выживаемости молоди зимой. В первую очередь они воздействуют на самый короткоцикловый объект - горбушу. Она живет всего два года. Установить четкие критерии, воздействующие на ее численность в тот или иной период, достаточно сложно. Но когда мы их определяем, они действуют в условиях относительной стабильности. И мы обязательно выясним, почему откочевавшая в море горбуша сократилась до того количества, которое пришло на нерестилища.
Это важно и нам, потребителям. Горбуша для многих - самый доступный деликатес.
Алексей Байталюк: Это небыстрый процесс. Пока будем делать упор на судовые исследования, которых на 2021 год запланировано достаточно много по всему Дальневосточному бассейну. Они начнутся ранним летом, а завершатся осенью.
Какие новые технологии используете в работе?
Алексей Байталюк: Мы начинаем программу внедрения искусственного интеллекта и цифровизации визуальных исследований. Два года шли тестовые действия - мы учились работать с автоматическими системами учета заходов тихоокеанских лососей в реки.
Программа оснащена системой искусственного интеллекта. При минимальных затратах мы должны получать максимально точные ответы на вопросы - сколько рыбы прошло на нерестилища, какова интенсивность миграции и так далее. Использование беспилотных летательных аппаратов, навесного видеооборудования, системы распознавания образов позволяет проводить эти работы очень быстро и с высоким качеством. Но мы не собираемся отказываться и от существующей системы береговых учетов. Это пешие обходы больших территорий, оценки летчиков-наблюдателей. Использование беспилотников возможно не везде: есть водоемы, где пешие обходы эффективнее.
Тем не менее проведенные институтом на Камчатке и в Магаданской области эксперименты показали возможность и необходимость оперативного перехода на цифровые методы исследования. В этом году мы планируем провести такие работы на Чукотке, в Хабаровском крае, Колыме и Камчатке. Они не ограничатся лососем, а будут идти также по сельди и ластоногим.