Евгений Водолазкин, который обратился к гостям фестиваля с большого экрана, честно признался, что не является фанатом исторического романа. По его мнению, если хочешь узнать о прошлом, нужно читать научные исторические книги, а не беллетристику. Но это не значит, что у художественных текстов нет своего очарования и притягательности.
"Мы отправляемся в прошлое только ради того, чтобы поговорить о современности", - заключил автор "Лавра", "Авиатора" и "Оправдания острова".
Каждый роман Гузель Яхиной - это путешествие в наше непростое советское прошлое. Но для самой писательницы история - это способ поговорить о том, что находится вне времени. Например, в романе "Дети мои" Яхина предлагает поразмышлять о том, сможет ли маленький человек убежать от страшной истории, которая творится рядом с ним. Не случайно, напоминает она, Бах убегает на другой берег. В новой книге "Эшелон на Самарканд" Гузель намеренно вытаскивает на первый план конкретный исторический период - голод в Поволжье. Здесь уже большая история как бы подталкивает историю маленького человека.
"Это большая удача, когда у тебя в голове есть герой, с которым что-то происходит. Так родилась история Зулейхи, которая насильно едет в Сибирь, чтобы там обрести истинную свободу и найти свое счастье", - рассказывает Яхина.
Работать намного сложнее, признается писательница, если отталкиваться не от героя, а от исторического времени. "Этот путь более затратный и результат совсем не гарантирован", - говорит Яхина, вспоминая работу над книгой "Дети мои".
Так же непросто было работать с "Эшелоном на Самарканд". Правда, здесь Яхина отталкивалась уже не от времени, а от конкретных исторических материалов. "Они обладают неимоверной силой, но было не очень понятно, как все соединить, какие эпизоды выбрать", - объясняет она.
Андрей Рубанов был как всегда прямолинеен: "Книги пишутся потому, что автору есть что сказать". Это первично, а все остальное - лишь Что касается процесса творчества, то Рубанов всегда отталкивается от материала. "Цепляешься за какой-то факт или их цепочку и начинаешь раскручивать", - говорит он.
В этом, по его словам, главное отличие писателя от историка: историк - человек факта, а писатель может и подсочинить. "Я могу сделать книгу увлекательной и себя заодно показать", - заметил писатель.
Конечно, писательская фантазия может завести очень далеко, но всегда должна оставаться голова на плечах. Глупо, считает Рубанов, превращать исторического нехорошего персонажа в хорошего человека. "Художественного романа не бывает без вымысла, но это надо делать со вкусом, вниманием и любовью к истории. И тогда писатель может себе позволить вести читателя не по логике факта, а по своей истории", - заключил он.
"Соотношения правды и вымысла в романе определяет автор, - поддержала коллегу Гузель Яхина. - В "Эшелона на Самарканд", например, много правды, но она запрятана в мысли, фантазии и сны героев и кажется вымыслом. А иногда исторические факты бывают настолько яркими и "сказочными", что они воспринимаются как вымысел. Маленькая деталь - люди, одетые в бочки. Такого же быть не может, скажете вы. А на самом деле так и было, эти люди были так бедны, что эта бочка была им и одеждой, и домом".
Книжный фестиваль "Красная площадь"