Мало ли на свете Ветровых...
Лишь после того, как поисковики плотно зарылись в тяжелую глину бывших траншей полевого заполнения, а фортификаторы решили расчистить и осушить под музей размашистое бетонное сооружение, ожила история среднего командира (по-нынешнему, младшего офицера), который в самом начале войны отказался выполнять приказ на отход.
Парень из нашего города
На новой западной границе строительство линии железобетонных сооружений толком не завершилось к горькому июню. Пульбаты, пулеметные батальоны в бурной реке всеобщего отступления потекли назад, на старые рубежи, цепляясь с боями за бетонные коробки, уже давно разоруженные и брошенные за ненадобностью. Там, где сооружение позволяло отбиваться, противник безжалостно действовал бензином и гранатами через обсадные трубы перископов, выжигал гарнизоны огнеметами, душил выхлопными газами.
Но они все равно дрались и погибали, на час, на сутки оттягивая время и забирая жизни вражеских солдат.
Именно эти упорные и умелые бойцы заняли подземные крепости под Киевом, готовясь принять новый удар. А руководить ими в бою должны были такие, как лейтенант Георгий Ветров, всего-то в июне 1941 года получивший распределение в Луцк, в 306-й стрелковый полк 62-й стрелковой дивизии. Успел ли доехать и повоевать, мы доподлинно не знаем. Кто-то говорит, что успел и даже был легко ранен, - одна из лучших и боеспособных дивизий Киевского особого военного округа вступила в бой в первые часы нападения 22 июня.
Но мы теперь точно знаем, что его биография вполне типична для молодого командира того времени. Хата с земляным полом в деревне Давыдовке Лискинского района Воронежской области, восемь детей. Батя Кирилл Семенович - инвалид русско-японской, потерял ногу за царя и Отечество. Старший брат Сергей в революционную бурю подался в активисты, убит при продразверстке - в тот же 1919 год, когда родился Георгий. А дорогу младшего нарисовала уже новая жизнь: тракторист в колхозе, в 16 лет - комсомол, в 1939 году - Киевское пехотно-пулеметное училище, доучивался по переводу в Свердловске.
Оттуда и уехал на западную границу.
Твердый, идейный и бескомпромиссный "парень из нашего города", не щадивший себя и подчиненных, - это видно из слов и поступков, зафиксированных людьми, пересекавшимися с ним летом 1941-го. Именно о таких, как Ветров, через пару месяцев будет рассказывать журнал боевых действий 44-й пехотной дивизии немцев, добивающей в котле остатки 37-й армии: советские офицеры дерутся фанатично, жестоко, собирая вокруг себя всех, кто готов воевать, и постоянно идут на прорыв, не желая сдаваться в плен.
По состоянию на июль 1941 года задачи применительно к конкретной бетонной крепости были просты и понятны для кадрового командира Георгия Ветрова: подготовить сооружение к бою в условиях нехватки буквально всего и остановить наступающего врага.
15 бойцов и девять метров земли
Гарнизон по штатному расписанию должен был составлять 63 человека плюс полсотни переменного состава. Но лейтенант получил всего полтора десятка бойцов, не оборудованные вентиляцией боевые оголовки, подтопленные грунтовыми водами потерны, патроны в цинках вместо снаряженных лент и необходимость быстро научить подчиненных взаимодействовать в огромном подземном помещении, ведя огонь по координатам из станковых пулеметов.
Размеры дота № 205 действительно впечатляли: 358 метров подземных ходов-потерн, соединявших между собой четыре отдельных одноамбразурных дота и один двухамбразурный. Промозглый холод внутри. Коридоры, которые кажутся бесконечными, когда идешь по ним с вялым фонариком, хлюпая стоящей местами до колена водой. Летом 41-го после первой же бомбежки, выбившей дизель-генератор, света здесь не было - максимум керосиновая лампа.
Зато девять метров земли сверху - бомбами не взять. Стены почти в полтора метра бетона - бей не хочу.
В мемуарах маршала Баграмяна "Так шли мы к победе" есть короткое сообщение о результатах ветровской подготовки к Великой Отечественной войне:
"...Вблизи Юровки находился опорный пункт "Крым", в который входили доты № 205, 206 и 207. Мы тщательно ознакомились с их состоянием. Несмотря на общую мрачную обстановку на фронте, среди бойцов и командиров не было и тени уныния. Все, с кем нам пришлось беседовать, жили одним чувством, которое хорошо высказал комендант дота № 205. Показывая оборудование и вооружение своей огневой точки, он воскликнул: "А вот и наш дом! Мы поклялись не покидать его. Ведь Киев позади!"
Первый день обороны
Сражение грянуло 31 июля 1941 года.
Немцам почти сходу удалось прорвать оборону Киевского укрепрайона на узком участке фронта. 4 августа атаке с тыла подвергся дот № 203, буквально в километре от Ветрова, в селе Юровка. Замаскированный под сарай-клуню, он не сразу был распознан, что мигом использовал гарнизон: бойцы лейтенанта Черемушкина быстро сняли "максимы" со станков и открыли огонь по улицам. А когда командира ранило, красноармеец Адам Красовский потащил его к соседям, в 205-й, где и остался: энергичный Ветров тут же пристроил его караулить входную амбразуру.
Ночью немцы ломились в 203-й, предлагали сдаться, но помощник коменданта, расторопный сержант Федор Клопот, повел своих на прорыв с гранатами - и вывел.
Теперь пришла очередь 205-го.
5 августа немецкой штурмовой группе пришлось нелегко. С востока, юга и юго-запада подходы простреливались. Со стороны входа дот Ветрова прикрывали соседние сооружения. С севера, за холмом, на поле заняли оборону бойцы 175-й стрелковой дивизии, сформированной в Ставропольском крае. Но все равно долго держаться не получилось. Сильно избитые в недавних боях на реке Ирпень, уставшие от непрерывных артобстрелов стрелки дрогнули.
Хотя не такое уж это простое слово - "дрогнули".
На склонах, на крыше дота, в бывших траншеях - везде остались те, кто не мог запереться за бетоном, - нашпигованные осколками, в обнимку со своими "трешками", с котелками недоеденной каши. У всякого своя доля.
У гарнизона Ветрова это был десятидневный бой в полном окружении.
И еще девять дней
Врожденные недостатки подземной крепости обернулись ее преимуществом - ни подобраться, ни плеснуть бензина, ни засунуть саперный заряд на шесте. А как только озадаченный противник забывался в поисках решения - бронезаслонки открывались и оттуда сыпался смертоносный шквал огня и летели гранаты. Ночью бойцы сами выходили наверх, нападая и добывая боеприпасы.
Вызванные немцами на помощь штурмовые орудия, не имея возможности подойти ближе, обстреляли амбразуры с другого берега болотистой поймы перед дотом, но только ненадолго заклинили одну. Вызванные пикировщики несколько раз попали в холм, но тоже без толку. Двоих парламентеров, отправленных немцами, Ветров застрелил без разговоров.
Оставлять позицию он не видел ни одной причины, о чем и заявил своему другу по училищу лейтенанту Андрею Жуковцу, который вместе с Клопотом и группой бойцов ночью с 8 на 9 августа притащил Ветрову приказ отходить с предварительной порчей вооружения. Отказ лейтенанта выполнить прямой приказ тут же дошел до командующего фронтом генерала Михаила Кирпоноса, который вызвал разведчиков к себе. Те доложили:
"Мы у них были всего минут десять. Они спросили про обстановку, закурили, сказали, что три дня были без хлеба. Тут же их лейтенант - фамилия его Ветров, так его называли, с одним бойцом пошел куда-то за продуктами. Потом перед нашим уходом они вернулись, принесли продукты и патроны. Когда мы уходили они сказали, чтобы пехота не бегала "туда-сюда", а также твердо удерживала свои позиции".
Восхищенный Кирпонос, на которого ежеминутно давила страшная тяжесть то там, то здесь рвущейся обороны, набросал записку, в которой попросил сообщить имена и фамилии для награждения и пожелал "новых боевых успехов в священной борьбе с немецкими захватчиками". Да, лейтенант не выполнил приказ и дерзко передал генерал-полковнику, чтобы тот воевал получше. Но это было ясное и твердое проявление желания побеждать - то, чего тогда сильно не хватало осажденному Киеву.
Да и всему Юго-Западному фронту, пожалуй.
Поэтому и в "Красную звезду" сообщение о поступке Ветрова проскочило, минуя обычную процедуру, как сенсационное. Ответственный редактор Давид Ортенберг вспоминал, что стенографистка, принявшая корреспонденцию от Александра Шуэра и Сергея Сапиго с Юго-Западного фронта, примчалась к нему, минуя начальника корсети. 10 августа эти корреспонденты пробрались на командный пункт комбата Ивана Кипоренко, непосредственного командира Ветрова, и по телефону задали несколько вопросов лейтенанту. Из его ответов нам и стала известна основная линия событий и настроение гарнизона: патронов хватает, сухарей по одному на человека, слова популярной песни про широкое море переделали в "Товарищи, в силах мы вахту держать" и выпустили гарнизонный "Боевой листок".
Где ты потерялся, лейтенант?..
Редакция поставила задачу при первой же возможности написать очерк о героях, но она не была выполнена. Шуэр и Сапиго погибли при выходе из окружения в сентябре. Ветров, немедленно принятый со своими бойцами в партию после деблокады дота № 205 12 августа, где-то потерялся среди второго штурма Киева и той большой беды, которой закончилась оборона города... И сохранился для потомков только дот, по сей день не сдающийся ни мародерам, ни случайным искателям романтики. И хранящий где-то глубоко в мышцах своих железобетонных стен светлую и радостную силу полутора десятков мужиков, уже тогда победивших.
До свидания, мальчики!
Ах война, что ж ты сделала, подлая:
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли,
Повзрослели они до поры,
На пороге едва помаячили
И ушли за солдатом - солдат...
До свидания, мальчики! Мальчики,
Постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь, вы будьте высокими,
Не жалейте ни пуль, ни гранат,
И себя не щадите вы, и все-таки
Постарайтесь вернуться назад.
Ах война, что ж ты, подлая, сделала:
Вместо свадеб - разлуки и дым.
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестренкам своим.
Сапоги - ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон...
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
Мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить
вам не во что,
Что идете войной наугад...
До свидания, девочки! Девочки,
Постарайтесь вернуться назад.
Булат Окуджава