Елена Сергеевна, почему природа бывает так жестока к детям? Иногда сердечные проблемы возникают у них до появления на свет. Зародившись в утробе матери, они нередко мучают всю жизнь. Это данность, которую невозможно победить? Или это в прошлом?
Елена Васичкина: Да, чаще всего детское сердце болеет врожденными болезнями. Это и врожденные пороки сердца, которые формируются у плода на 4-10-й неделе внутриутробного развития. Это и кардиомиопатии, которые в большинстве случаев генетически обусловлены, но клинически могут дебютировать в любом возрасте. Важно, что в последние три десятилетия появились и постоянно совершенствуются технологии, которые спасают детские жизни. Накоплен опыт, особенно в плане кардиохирургического лечения тяжелых врожденных пороков сердца, выхаживания и реабилитации.
Перечисленное вами доступно? Или это удел того же уникального Алмазовского центра в Питере и ему подобных?
Елена Васичкина: Это, безусловно, удел крупных специализированных центров, имеющих опыт работы с такими пациентами, кадровый и технологический потенциал. И не надо стремиться к тому, чтобы в каждой районной больнице была подобная служба. Это нереально по многим параметрам, перечислять которые здесь, наверное, не стоит. Другое дело, что любая врожденная патология, тем более кардиальная, должна быть вовремя выявлена. Выявлена вне зависимости от места рождения ребенка. А после выявления, употреблю такое слово, - маршрутизация. Эта маршрутизация должна сработать, и малыша с критическим пороком сердца нужно отправить в тот центр, у которого есть современные возможности, современные технологии для лечения и реабилитации.
Современные технологии. Что имеете в виду? Ведь по сей день в нашей стране нет официального разрешения на пересадку сердца ребенку.
Елена Васичкина: Я должна уточнить, что трансплантация сердца - это редкий и, безусловно, не широко распространенный метод хирургического лечения во всем мире. О пересадке говорят только тогда, когда других возможностей сохранить жизнь нет. И когда нет противопоказаний к трансплантации, которых тоже много. У нас проводят пересадку сердца детям, подросткам, но... только сердца от взрослого донора. Впервые такая операция в центре Алмазова была проведена 1 августа 2011 года 15-летней девочке.
Но далеко не всякое сердце взрослого донора может подойти ребенку. А вот пересадить ребенку сердце детского донора нельзя. Почему?
Елена Васичкина: Отвечу так. Несмотря на отсутствие юридических ограничений на детское донорство, на сегодняшний день это фактически невозможно. Если не возражаете, здесь уместен некоторый экскурс в историю вопроса. 3 декабря 1967 года доктор Кристиан Барнард впервые в мире провел операцию по пересадке донорского сердца. Факт всемирно известный.
На секунду прерву вас. Перед этим Барнард общался с нашим великим соотечественником, основателем трансплантологии Владимиром Петровичем Демиховым. Об этом бы надо помнить...
Елена Васичкина: Ситуация обычная: нет пророков в своем Отечестве. Хотя теперь даже есть памятник Владимиру Петровичу Демихову в НИИ трансплантологии имени Шумакова. Есть мемориальная доска в его честь на территории НИИ имени Склифосовского. А первая удачная пересадка сердца состоялась в Кейптауне в 1967 году, когда 55-летнему пациенту Кристиан Барнард пересадил сердце 25-летней Денизы Дарваль, погибшей в автокатастрофе. И, как говорится, лиха беда начало. Буквально через три дня в Нью-Йорке доктор Адриан Кентувиц пересадил сердце новорожденной с тяжелым пороком сердца. Первопроходцам всегда трудно, по сути, в любой стране. В ту пору не было схем лечения отторжения чужеродного органа, тактики выхаживания пациентов после подобных операций, не было тех технологий, которые ныне применяются в центрах сердечно-сосудистой хирургии. Пациент Барнарда прожил всего 18 дней, девочка в Нью-Йорке всего 6,5 часа. Согласитесь, ошеломляющие результаты. Подобное может сломить, и не только сломить, но и запретить. Пересадка донорского сердца детям была приостановлена на 16 лет.
Это было тогда. А теперь?
Елена Васичкина: Теперь ситуация кардинально иная! Почти во всех странах. Каждый год в мире детям выполняется около 500 трансплантаций сердца. А у нас по сей день фактически невозможно использовать для пересадки донорское сердце ребенка. Есть много вопросов, которые нужно решать. Необходимо готовить персонал, в том числе детских анестезиологов-реаниматологов, кардиохирургов и нейрохирургов именно для работы на донорском этапе. Эти решения трудны по этическим, человеческим, социальным и психологическим факторам. При этом стоит отметить, что технически выполнять данные операции можно в нескольких центрах страны уже сегодня.
Наверное, спрашивать вас, почему... Скорее всего, вопрос должен быть адресован не вам. Да, вы - доктор медицинских наук, детский кардиолог, реабилитолог по собственному опыту знаете, что в очень трагических ситуациях спасением может быть именно пересадка сердца. Какой-то выход вы можете предложить?
Елена Васичкина: Вопрос действительно не совсем по адресу. Но как детский кардиолог, как человек, постоянно общающийся с родителями ребятишек, страдающих от тяжелых заболеваний сердца, наконец, как мама двоих детей, убеждена: вопрос должен быть решен. Решен не в отдаленном будущем, а теперь, не откладывая. Поверьте, одно осознание того, что данного мальчика или девочку может спасти только пересадка сердца, а мы провести ее не можем... У меня нет комментариев. Нужно над этим вопросом работать ежедневно, ежеминутно.
А ведь я, Елена Сергеевна, знаю, что в моем любимом Алмазовском центре за последние 10 лет проведено 9 трансплантаций, из которых одна ретрансплантация сердца, детям от 10 лет. Правда, во всех случаях донорские сердца взяты от взрослых. И все эти дети живы. Вы за ними наблюдаете. Некоторые из них уже стали взрослыми, ведут нормальный образ жизни. И, может, нет смысла добиваться разрешения на изъятие донорского сердца у погибшего ребенка? И стоит учитывать человеческий фактор: близкие погибшего не всегда готовы к подобной процедуре. Да, обычно в таких случаях приводят в пример испанских священнослужителей, которые поддерживают политику государства в отношении донорства, говоря о том, что и после смерти можно послужить для жизни...
Елена Васичкина: Это испанское высказывание часто и охотно цитируют. Чего не скажешь о том, чтобы ему следовать. Атмосфера вокруг этого вопроса в настоящем времени противоречива и зачастую негативна в обществе. Необходимо преодолеть и определенные страхи, чтобы дальше продвинуться в вопросе организации пересадки сердца детям от детского донора. Сегодня люди должны знать две вещи. Знать о том, что есть дети, которых можно спасти. И есть, к сожалению, дети, которых не спасти, но которые могут дать шанс на жизнь ребенку с больным сердцем. Ситуация такова, что то и дело маленьких детей, для которых пересадка сердца - единственный шанс на жизнь, мы вынуждены направлять за рубеж. Это, поверьте, огромное испытание для ребенка и семьи, которое зачастую заканчивается трагично. Мы готовы на разных уровнях рассказывать о трансплантации сердца, о технологии и результатах, о необходимости идти в ногу со временем. Но превыше всего в обществе оказывается необъяснимое неприятие возможности пересадки.
Вы сказали, "в ногу со временем". Так, может, ратовать не за использование донорских сердец детей, а за внедрение других вариантов современных технологий. Наше, уходящее поколение когда-то пело: "Вместо сердца - пламенный мотор". Признаюсь, такой вопрос обычно задаю, когда говорю с трансплантологами и имею в виду пересадку не только сердца, но и других органов.
Елена Васичкина: Современные технологии - мост к дальнейшему лечению. Но никак не замена самого органа. Например, академик Лео Антонович Бокерия, впервые в России имплантировал искусственный левый желудочек подростку. В нашем центре проведено две такие операции.
Елена, чуть подробнее.
Елена Васичкина: В 2018 году 15-летнему подростку по жизненным показаниям и невозможности проведения в тот момент экстренной трансплантации имплантировали искусственный левый желудочек. Причем отечественного производства. Как мост к трансплантации. Через год нашему юному пациенту была проведена трансплантация. Мальчик стал взрослым, с сердцем проблем не наблюдается. Вторая операция проведена неделю назад. Девочка 14 лет пока в отделении реанимации.
Но "пламенный мотор" никогда не заменит само сердце! Механическое протезирование сердечной функции с помощью таких устройств дает время дождаться пересадки. Но это тоже для пациента сложный период в жизни. Есть ряд ограничений и зависимость от технического обслуживания устройства жизнеобеспечения.
Трансплантация, пересадка органов стала практикой медицинской помощи. Счет идет уже не на сотни, не на тысячи - на миллионы спасенных именно благодаря новейшим технологиям пересадки органов. Но по-прежнему главная проблема - наличие донорских органов. Не каждый же орган подходит тому или иному пациенту! А необходимость быть в "листе ожидания" некоторых отпугивает. Более того, иногда даже в наши дни пациенты могут посетовать, что тот, кто под номером десять, оказался на операционном столе раньше, чем тот, кто под номером один. Вы думаете пациенты не знают об этом? Знают! Но не понимают, что, например, данная донорская почка подошла десятому номеру, а не первому. А сейчас в пандемию, когда приходится отказывать в некоторых видах плановой помощи...
Елена Васичкина: Я вас поняла. В центре Алмазова под лечение пациентов с новой коронавирусной инфекцией перепрофилирован целый корпус. Но в лечении плановых больных отказов не было и нет. И трансплантация органов продолжается с учетом сложностей работы в пандемию городского донорского центра. Относительно "листа ожидания". Здесь нет и не может быть никакой очередности по номеру. Выбор пациента из "листа ожидания" в первую очередь определяется экстренностью, что унифицировано и определяется специальными шкалами. В них учтена зависимость и от инотропных препаратов, и от механической поддержки кровообращения. Кроме того, важно иммунологическое совпадение донора и реципиента. Завтра и послезавтра мы от пандемии не уйдем. Но это не значит, что надо откладывать решение насущных законодательных вопросов. В нашем случае - вопросов изъятия донорских органов.