Если бы сенсация о том, что при таком размахе пожаров биомасса российских лесов увеличилась на 40 процентов, не была опубликована в авторитетном издании Nature Scientific Reports, многие восприняли бы ее за фейк. Неужели огонь для наших лесов так необходим?
Александр Пименов: Вопрос очень сложный, любой однозначный ответ будет неверным. Нельзя утверждать, что лесной природный пожар - абсолютно зло, с которым вне населенных пунктов надо бороться всегда и везде. Наука знает, что леса в Сибири периодически выгорали. Известны даже эпохи пожаров. Думаю, подавляющее большинство людей уверены, что лес, в который они пришли, был здесь всегда, что никогда не испытывал никаких катаклизмов. Однако, как правило, это не так. На больших глубинах ученые находят прослойки угля, повторяющиеся с периодичностью в несколько столетий. Это следы сильных лесных пожаров. А значит, лес время от времени горел.
Есть и другие улики. На больших территориях стоят леса примерно одного возраста. Казалось бы, как подобное возможно? А это тоже последствие пожаров, которые произошли многие сотни лет назад, а затем примерно в одно время леса стали восстанавливаться. После чего наступил период затишья, когда леса не горели 200-300 лет. А потом вновь приходили пожарные годы. Вот такой природный цикл.
Получается, что пожар должен "созреть"?
Александр Пименов: Как ни странно звучит, но это так. Есть даже термин - пирогенные леса, особенно лиственничные и сосновые. Если они не будут гореть, то не будет естественного возобновления. Так устроена природа. Она заложила такой механизм, хотя многим он покажется странным. Без пожара лес будет стареть и не сможет восстановиться. Вот такой парадокс.
Кто-то из ученых выразил его одной фразой, "нет леса без пожара". Правда, подчеркнув, что это касается только северных лесов, в частности сибирских. Каков механизм этого странного явления?
Александр Пименов: У нас в стране, а в Сибири особенно, короткий вегетационный период. Поэтому постепенно накапливается мертвая сухая биомасса, которую микроорганизмы за небольшое летнее время не успевают переработать. Рано или поздно все это должно сгореть.
Но надо подчеркнуть, что пожары пожарам рознь. Есть верховые, когда выгорает вообще все. Остаются одни головешки. Тут ни о каком росте биомассы на 40 процентов, на которые ссылаются в цитируемом вами материале, речи быть не может. Иное дело низовые пожары, а именно они у нас преобладают. Они вполне способны дать прирост на 40 процентов. При таких пожарах деревья сохраняются. Конечно, могут снизить приросты, но живут.
Почему через несколько лет после пожара начинает бурно развиваться подрост?
Александр Пименов: Как я уже говорил, за многие годы поверхность земли покрывается толстым слоем подстилки из сухой хвои и прочей ветоши, попав на которую семена деревьев не достают до почвы, не прорастают. Так вот пожар работает как щетка, убирая эту ветошь. Как только все выгорает, вся масса семян сразу идет в почву и начинает расти. Если вы приедете на эти территории через 5-6 лет после пожара, то поразитесь: непроходимая чащоба из сосны, лиственницы, особенно березы. Этот подрост очень бурно развивается. Отсюда и эта цифра в 40 процентов.
Так может тушить пожары не надо, если, конечно, они не угрожают населению? Раз это механизм, который для наших лесов придумала мудрая природа, зачем нарушать ее законы?
Александр Пименов: Если пользоваться вашей терминологией, можно сказать, что природа придумала не только пожары, но и средства борьбы с ними. В нашем климате пожары были относительно недолгими, локальными, им на смену приходили обильные дожди. Конечно, это идеальная схема, в реальности все было гораздо сложней, но сам принцип работал. Самое главное, что не наблюдалось длительных блокирующих антициклонов, которые на месяцы прекращают любые осадки. Конечно, такие явления случались и ранее, но они были очень редкими, природной аномалией. Сегодня ситуация кардинально меняется. Аномалии являются следствием глобального потепления и становятся нормой. Причем особенно сильно потепление ударило по нашему северу, где происходит наибольший рост температуры на планете.
Дело в том, что из-за потепления резко уменьшился перенос влажного атлантического воздуха с запада на восток, который и вызывал дожди, а стали преобладать потоки с юга на север. В итоге антициклоны блокируют огромные территории Сибири и Якутии, где месяцами вообще нет дождей. Поэтому локальные пожары превращаются в огненные катастрофы, которые распространяются на огромные площади.
Можно говорить, что нарушился естественный цикл горения и тушения. Это очень тревожно, повод для человечества задуматься о причинах глобального потепления, о своей решающей роли в этом явлении, о том, что надо срочно принимать меры и остановить наступление климата.
В разных точках Земли лес живет по-разному. Скажем, в тропиках - это своеобразный замкнутый цикл. Лес берет из окружающей среды примерно столько, сколько в нее возвращает. В начале своей жизни деревья получают из воздуха углекислый газ, из почвы фосфор и азот. А когда деревья погибают, микроорганизмы разлагают их древесину и СО2 вновь возвращается в воздух, а фосфор и азот - в почву. Ими питаются следующие поколения деревьев, и жизнь не замирает.
Но в России ситуация иная. Две трети ее территории - вечная мерзлота, на ней же растет большая половина наших лесов. В этом суровом климате микроорганизмы не успевают разложить погибшую древесину, а значит, последующие поколения деревьев недополучат питания - углекислого газа и минеральных веществ. И тут на помощь приходят пожары. Они расщепляют деревья, возвращая в почву значительную часть "упакованного" в нее азота и фосфора, усвоенного деревьями. Заодно выбрасывается в атмосферу и большая часть углекислого газа, которым питалось растение во время своей жизни. Таким образом, пожар обеспечивает восстановление российских лесов.