Возможно, в коллективном восприятии "Трагедия Макбета" останется картиной, которую лучше всего смотреть по осколкам - тем самым тизерам, которыми создатели потчевали аудиторию на протяжении нескольких месяцев, распаляя воображение. Черно-белая пленка, лощеный минимализм, крупные планы, запоминающиеся многозначные реплики… и все, собственно.
Джоэл Коэн выбрал монохром, что, несомненно, подчеркнуло визуальные достоинства его новой работы. Возможно, сей певец европейской и - шире - классической киноэстетики хотел великодушно отдать должное приемам, прирученным ее великими апологетами - Дрейером, Лангом, Эйзенштейном, не говоря уже непосредственно о тех, кто в прямом смысле неустанно реанимировал "Макбета" по обе стороны Атлантики на протяжении многих лет. Напоминание даже не получилось великодушным.
Режиссер очень остроумно поставил на первое место себя - и шекспировскому тексту с его персонажами там просто не осталось места. Он осуществил филигранную хирургическую операцию, надрезы и швы на теле пьесы на первый взгляд почти невидимы, все "лишние нити" выпущены, но когда исходную материю используют настолько экономично - тканый гобелен постепенно теряет форму и грозит превратиться в марлю. Им было оставлено лишь самое "нужное" - деятельное, активное, а вычеркнуто бессчетное множество, пространных и, казалось бы, необязательных рассуждений. Но ведь именно благодаря им задается нужный темп, актеры нащупывают верный тон, раскрываются в своих персонажах. Именно так и складывается та самая многомерность повествования, которой здесь столь мучительно не хватает.
Фрэнсис МакДорманд, выжав максимум из предлагаемых обстоятельств, явилась альтер эго снежной королевы, попутно разбавив присущую леди Макбет доминантность внутренней робостью или хрупкостью. Выносив хитроумный план, она становится его заложницей, в непривычном для нас смысле. Речь идет не о его гибельности для участников, а о том, что она как женщина в маскулинном обществе как бы вынуждена молчаливо лицезреть воплощение своих замыслов со стороны, отказываясь от права авторства, растворяясь в деяниях других. Это подано элегантно, спору нет, но заигрывание с повесткой социальной справедливости полностью спрятать не удается.
Дэнзел Вашингтон вроде бы тоже делает все возможное. Однако снова не следует забывать о том, что его герой в данной режиссерской трактовке - невинная жертва кастрации текста и смыслов. И вот Макбет тихо сходит с ума, совершает подлость за подлостью, но как-то убого, то и дело косясь через плечо, что больше уподобляет его мелкому бесу, нежели безумцу, опьяненному страстями, самая страшная из которых - жажда власти и подчинения. Брендан Глисон, Берти Карвел - почти все остальные - словно тени своих героев, обескровленные, стреноженные и беспомощные.
Единственным триумфатором картины стала блистательная Кэтрин Хантер, знакомая отечественным любителям театрального искусства благодаря заглавной роли в очень непростом "Тимоне Афинском", поставленном в 2019-м году силами Королевской шекспировской компании и преображенном благодаря ей. В "Трагедии Макбета" ей выпала возможность сыграть ведьму, причем сразу в трех ипостасях - и то, как она это сделала, единственное, что заставляет (пусть и очень ненадолго) оживленно встрепенуться поклонников Мурнау с присными. Ее игра завораживает, вызывает оторопь, отталкивает своим неземным андрогинным обликом - и томно манит за собой в омут, причем при каждом своем появлении делает это по-разному.
У Коэна, несомненно, вышел эталонный в своей стерильности Макбет глобалистского образца, начисто лишенный каких-либо корней, национальной и цивилизационной окраски, обманчиво маскирующийся под общечеловечность благодаря множеству культурных цитат. Кое-где исподтишка на зрителя посмотрит Дюрер, затем ему хитро подмигнут малые голландцы, перед взором промелькнут хичкоковские птицы, магриттовская агорафобия заставит на мгновение опешить, арки де Кирико вызовут ощущение подавленности опустошенности… Но ничего, кроме преждевременного пресыщения, неуместности - и тоски от отсутствия контекста, это не вызывает. Мощные монологи становятся невнятным бормотанием … и тут вспыхивает во всем своем величии гений Шекспира, который вкладывает в уста Макбета, повторяющего словно в забытьи "завтра, завтра, завтра", старую как мир, язвительнейшую характеристику подобных жизненных "повестей" и их рассказчиков.