Улыбнись ему, Господи! Кому, как не ему, Всемогущий!
Ты послал ему такие испытания, которые не всякий выдержит. Он лежал в полной темноте - такова терапия - в надежде, что болезнь, если и не уйдет совсем, то отступит и даст ему время, чтобы закончить "Войну и мир". Ты смилостивился, Ты даровал ему вдохновение, и он создал шедевр.
Что такое "Война и мир" на сцене театра Вахтангова? Это то, как видят события не Толстой, и даже не Туминас, - а герои романа. Уже ставшая классической сцена первого бала Наташи, где нет ни оркестра, ни массовки - одна хрупкая девочка на огромной вахтанговской сцене. Почему так? А потому, что Наташа на балу не видела никого. Один Коленька Ростов во время сражения и одинокий старик Ростов.
"Война и мир" - как история одиночеств. Надо быть Туминасом, чтобы так придумать. Надо ощутить смертельную болезнь, свое одиночество перед Тобой, перед Вечностью - чтобы так воплотить многонаселенный роман Толстого.
"Улыбнись нам, Господи!" - один из самых пронзительных спектаклей, которые я видел за свою жизнь. Потому что это история про абсолютную незащищенность людей. Про то, что есть Ты, Господи, и человек, а все остальное - политические, национальные, гендерные и прочие проблемы - кажется, созданы только для того, чтобы мешать этой связи Человека и Бога, где оба слова пишутся с большой буквы. В религии так нельзя - это высокомерие. А в искусстве - можно.
Туминас много раз говорил, что играть надо не для себя, не для зрителей, а для Бога. Мне посчастливилось поставить два спектакля в театре Вахтангова, и, глядя на то, как работает и как разговаривает Туминас, я убедился, что это - не просто слова. Это суть его взгляда на мир и на театр.
Господи, я уверен, что Тебе интересно слушать, как он разговаривает. Поскольку с любым человеком он беседует, как с единственным на земле. Потому что любой человек для него - носитель Божественной, Твоей искры. Римас Владимирович никогда это не декларирует - просто он так живет. Иногда мне кажется, что каждый, кто хоть раз поговорил с Туминасом, может ощущать себя его учеником. Каждая беседа с Римасом Владимировичем заставляет думать, то есть иначе смотреть и на себя, и на мир. Может быть, потому что с Туминасом "просто разговоров" не бывает.
На одном из банкетов по поводу моей премьеры Римас сам себя спросил: "Что такое хороший спектакль?" И сам себе ответил: "Внятная история, поставленная со вкусом. Вот, собственно, и все".
Господи, если Ты хочешь сохранить русский психологический театр, улыбнись ему, Господи! Потому что он, литовский человек, один из немногих, кто в силах его сохранить.
Первая (из немногих) похвал, которые высказал мне Туминас: "Спасибо за артистов". Артист для него - это самое главное. Потому что Туминас рассказывает только про человека. О многих, модных нынче, спектаклях Римас говорит: "Это не театр".
"Не театр" - это та история, в которой режиссер занимается только собой - выявлением своей фантазии, очень часто - своих комплексов. Театр - это, где есть живые люди, внятная история, вкус.
Господи, Ты же не можешь не видеть, как обездолен и одинок сегодня человек? Ты наслал на нас заразу, чтобы мы одумались: туда ли идем, так ли. Но не слышим мы Тебя, нет у нас такой привычки.
И вдруг - театр. А там - человек. "Дядя Ваня" - великий спектакль о страдающих людях. О нас то есть. Гениальные актеры, которые играют людей, рвущихся к Богу из бытия жизни. Им трудно, у них не хватает сил. А нам - легко? А у нас сил хватает? И вдруг - театр, дающий, если не силы, то ощущение того, что где-то - пусть за границами рампы - тебя понимают.
Когда-то я сказал Римасу Владимировичу, что его спектакль "Эдип" поставлен в эстетике Серебряного века. Туминас удивился: "Почему?" - "Ну, как же! Серебряный век - это не время, но эстетика, жанр. Когда главным становится красота. Когда про самое страшное, про самое невозможное рассказывается красиво. Разве не таков "Эдип"?"
Евгений Вахтангов - единственный русский режиссер, вошедший в историю как классик Серебряного века. Другим гениям - Станиславскому, Таирову, Мейерхольду - советская власть сильно почернила серебро жизни. Вахтангов умер рано, но умер вовремя: советская власть не успела.
Господи, как мудро Ты уподобил так, что Туминас руководит театром, который не просто чтит имя Вахтангова, а делает все, чтобы этот столь рано ушедший гений не ушел. Господи, что Тебе стоит сделать так, чтобы Римас Туминас приехал во Владикавказ на открытие дома Вахтангова? Это было бы не просто символично, но по большому счету справедливо.
Мы суетливо живем, Господи, Ты же видишь. Театр - это один из немногих способов уйти от суеты. А что это значит, в сущности, уйти от суеты? Увидеть человека. Понять, что он и есть - целый мир. Вглядеться в него. Пожалеть и порадоваться.
Все спектакли Римаса Туминаса - это галерея людей, лиц, характеров. Это для нас, зрителей, школа несуетности. Школа, в которой не выставляют оценок, но знания, чувства, полученные здесь, - необходимы.
Римас Владимирович Туминас - режиссер, чьи спектакли помогают нам жить, помогают нам оставаться людьми. Этот, очень непростой человек, показывает нам пример не того, что значит быть "хорошим" - кто понимает смысл этого слова? Он пример того, что значит быть настоящим.
Улыбнись ему, Господи!