Ирина Всеволодовна, некоторые авторы работ, вошедших в анимационный альманах, признались, что не сразу решились взяться за этот проект. Слишком велика ответственность художника...
Ирина Евтеева: Я тоже долго отказывалась - психологически сложно в эту тему входить, особенно питерцам. И все же меня уговорили, и к тому же выбранная мною история про мальчика и девочку, которые познакомились, набирая воду из проруби на замерзшей Неве, стала моей. Для меня она выстроилась с рассказа моей мамы, которой было 9 лет, когда началась война, как ленинградцы рисовали на обоях по-новогоднему украшенные елки. Такую же праздничную ель нарисовала перед смертью мама юной героини. Девочка смотрит на елку, начинает читать "Щелкунчика", и ей слышится мамин голос.
Потом мне пришла идея сделать весь фильм на морозном стекле. Когда смотришь на внешний мир сквозь ледяные разводы, он кажется не очень реальным и даже волшебным. Так рождалась эта история, которая начинается в рождественскую ночь. В пору, когда происходят чудеса - елка оживает, но вместе с ней и крысы из "Щелкунчика". Мы, когда рассматривали хронику, обратили внимание, что пилоты люфтваффе в шлемах и кислородных масках - в профиль вылитые грызуны. Оставалось только чуть-чуть дорисовать. Получилось, с одной стороны, красиво - серебрится снег, морозные узоры, а с другой стороны - чудовищные крысы.
Сюжет, казалось бы, прост: оставшись одна, девушка перебирается к юноше, и, когда у нее украли все их хлебные карточки, он,музыкант продает пианино и рисует клавиатуру на подоконнике, чтобы продолжать заниматься дальше.
Ирина Евтеева: А в финале, после взрыва, когда молодой человек ищет пропавшую девушку, он ее находит плетущей на полянке венок из желтых одуванчиков. Одуванчики, кстати, не случайны - в блокаду их ели. И вроде бы конец светлый, даже радостный, но с другой стороны - мы понимаем, что он никогда эту девочку уже не увидит.
По интонации ваш фильм напомнил мне одну из самых пронзительных и тонких вещей про блокаду - поэму "Жар-птица" Геннадия Алексеева. И в ней будто нет ужасов тех 900 дней, как и у вас...
Ирина Евтеева: Конечно, мы все знаем разные истории про блокаду. Но вот, например, моя прабабушка Елизавета Викторовна, пережившая блокаду, кошмарных историй не рассказывала, лишь всплывали тени ее знакомых, пропавших в те дни.
И все же вы "вплели" семейные воспоминания в мультфильм...
Ирина Евтеева: Да, я поселила героев на родной мне петроградской стороне и использовала мамины и бабушкины вещи, сохранившиеся с того времени, например, пластмассового негритенка. Довоенные елочные игрушки повесили на елку. Так что эта история получила такой семейный оттенок.
Мама ваша тоже оставалась в Ленинграде?
Ирина Евтеева: Нет, она с родителями была в эвакуации, в Алма-Ате, откуда вернулись в 44-м...
Казахстан и Узбекистан приняли в войну, как говорят историки, процентов 80 всех эвакуированных. У нас так много общего в истории - даже если кажется, что пути разошлись. В этом смысле актуальным оказался кинофестиваль "Московская премьера", на котором вы были членом жюри основного конкурса. Фестиваль не громкий, но по-своему важный.
Ирина Евтеева: Да, поскольку он показывает фильмы, сделанные в республиках бывшего Советского Союза, причем кинематографистами в основном молодыми, лет до 40. И, конечно, интересно, как это поколение видит жизнь в своих странах, что для него является главными ценностями.
На открытии фестиваля прозвучала мысль, что такие показы очень важны, чтобы не прерывать традицию общения наших стран.
Ирина Евтеева: И в самом деле это странно и страшно, что мы совершенно не знаем своих соседей, которые еще вчера, в общем, входили в орбиту одной большой страны. Хотелось бы, чтобы фестиваль "Московская премьера" послужил основой дружбы людей разных национальностей. Кто знает, может, встретившись на других смотрах, они вспомнят Москву. И, возможно, они постараются сохранить русский язык, как объединяющий их. Очень уж не хочется Вавилонской башни...