Вообще-то он был театральный критик. Один из самых уважаемых и известных в свое время. Из тех критиков, которые умели писать как настоящие писатели и при этом оценивать театральное действо столь точно и беспристрастно, что им безусловно верили.
И все-таки рамки критики для него маловаты. Хотя бы уже потому, что Свободин был среди тех, кто активно создавал "Современник". "Молодость, почти коммуна! - писал он об этом времени. - Чувство локтя постоянное. Здание театра больше, чем дом, относятся к нему почти интимно. Интонация студии, жизнь в рифму - для театра нет прекрасней поры!"
Как написано, а?
Он был не просто свидетелем, но - участником. Для "Современника" Свободин написал свою единственную пьесу "Народовольцы". 50-летие советской власти "Современник" должен был отметить не просто громко, но талантливо и по-своему. В очень короткие сроки была создана трилогия: "Декабристы", "Народовольцы", "Большевики". Зорин, Свободин, Шатров. Два, уже тогда знаменитых, драматурга и театральный критик. Свободин справился с блеском.
Я листаю один из лучших, на мой взгляд, томов авторской театральной критики - А. Свободин "Театральная площадь"... Первое, что поражает, - его язык. Позволю себе еще одну цитату: "... Когда тебе семнадцать, нередко кажется, что "все кончено". Внезапное одиночество, размолвка с девушкой, огромность и драматизм событий в мире..."
Чем не проза? А на самом деле это начало рассказа о знаменитой, еще довоенной, театральной студии Алексея Арбузова, куда молодой Свободин успел попасть и которая в его юные годы стала, как он сам пишет: спасением.
На самом деле театр - настолько странное и во многом противоестественное дело (разве сам факт того, что взрослые дяди и тети играют, не странен?), что заниматься им можно только ради спасения. Это относится и к создателям, и к зрителям. Когда мы в юности ходили на спектакли Ефремова, Любимова, Эфроса, Товстоногова, Владимирова, Захарова, Плучека, Гончарова - остановлюсь, - мы ведь ходили для того, чтобы увидеть другой мир, иную правду. И тем спастись.
К такому отношению нас приучал, в частности, и Свободин. Он - да, умел описывать спектакли. Но не это главное. В свое время еще один замечательный критик Лев Александрович Аннинский заметил, что если писатель поднимает какие-то важные проблемы, опираясь на жизнь, то критик делает ровно то же самое, только опираясь на произведения писателя или режиссера.
Свои размышления об Олеге Ефремове Свободин может закончить абсолютно не критической, личной фразой: "Мне всегда страшно за него..." Практически любые его размышления о спектаклях, или о деятелях театра, или даже целая книга, посвященная Ульянову, - личностные. Потому что он относился к театру как к абсолютно своему делу - со всей ответственностью и болью.
Долгое время в нашем театральном королевстве властвовала не театральная критика, а театральная журналистика. Театр вошел в моду. Значит, вошли в моду и скандалы, связанные с ним, и даже сами спектакли стали называть "скандальными" с вполне даже положительной коннотацией. В театральной журналистике нет ничего плохого, и хорошо, что на журфаке МГУ ей даже стали специально обучать.
Но в последние годы явно стала оживать и театральная критика. В Москве, в основном, благодаря журналам "Театрал" и "Театр". Периодически появляются рецензии - люди стараются рассказать о спектаклях.
Чему может научить Свободин? Чему можно научиться у него?
Самое главное, мне кажется, Свободина надо читать. Не только для того, чтобы знать историю театра. Но и для того, чтобы почувствовать, что такое подлинное уважение к этому искусству.
Если вдруг попробовать постичь высокую гармонию Свободина алгеброй, то выяснится, что его критика стоит на трех китах. Поразительный, истинно писательский стиль. Абсолютное знание предмета - мне всегда казалось, что в мире театра нет и не было ничего такого, чего бы Александр Петрович не знал. И - преклонение перед театром.
Это преклонение не мешало критику бывать резким и даже ироничным. Но, зная театр изнутри, он всегда очень уважительно относился к создателям спектаклей. Всегда помнил: сцена - это то, что немножко над землей, немножко воздушно, немножко "не от мира сего". Поэтому "Театральная площадь" - это гимн театру. Вот этого уважения, мне кажется, сегодня иногда не хватает. Не только в ругательных рецензиях, но и в положительных. Будучи знаком со всеми в театральном мире и всеми уважаем, Свободин никогда не позволял себе панибратства.
Однажды я видел, как Александр Петрович подошел к известному телевизионному деятелю, чтобы познакомиться, и сказал: "Вы меня, наверное, не знаете. Я - Свободин". Все, кто хоть немного интересуется культурой, его знали, конечно. Но такое было у него самоощущение.
Любая хорошая книга или даже статья учит думать. Находить неожиданное, свое и размышлять по этому поводу. Книги и статьи Свободина - учебники мысли, если угодно. Как и работы Крымовой, Рудницкого или того же Аннинского. Они - да - познавательны, они - да - открывают тот театральный мир, который мы стали забывать. Безусловно. Но еще они порождают множество мыслей о жизни, о себе, об искусстве... И в этом их безусловная ценность.
Давайте учиться у Свободина!