Вот такое рассуждение Алексея Владимировича, одного из самых интеллигентных людей своего времени: "Если заявить, что слесарь Гоша (герой кинофильма "Москва слезам не верит". - МШ) - последний русский интеллигент, можно нарваться на скандал. А если серьезно рассуждать на тему русской интеллигенции, то придется впутываться в длинный, и по большому счету, дурацкий разговор, которому нет конца и края. Сегодня интеллигент - исчезнувший вид. Тема "русской интеллигенции" - утонувшая тема. Остались люди со свойствами, присущими интеллигентному человеку, и это уже радует. Самая большая потеря современности - потеря интеллигенции". Безусловно, в словах А. Баталова немало горького смысла. Но и согласиться с ним сегодня достаточно сложно.
Уже потому, что в последние дни только ленивый не спешит пнуть современную российскую интеллигенцию (а значит, она существует хотя бы в чьем-то воображении!), обвиняя ее во всех смертных грехах, и прежде всего в недостаточной преданности Отечеству. Собственно, одного этого обвинения достаточно, чтобы создать мерзкий образ антигосударственников, пресловутой "пятой колонны", которая желает поражения своей стране в ее борьбе за политическую самостоятельность, территориальную целостность и безопасность. Отъезды телевизионных знаменитостей, часть из которых, впрочем, готова вернуться в Россию в ближайшее время, становятся неким политическим маркером, - его используют для вынесения вердикта тому сословию, что необходимо любой стране для формирования духовного и интеллектуального кода нации. И хотя именно Россия в лице П. Д. Боборыкина в 60-е годы ХIХ столетия подарила само слово "интеллигенция" в его современном значении, однако на нашей почве это системообразующее социальное образование на протяжении всего времени своего существования подвергалось жестокой и часто несправедливой критике. Причем с самых разных сторон - от крайне консервативного М. Н. Каткова, которого считали чуть ли не черносотенцем, до лидера большевиков В. И. Ленина. Первый считал истинным злом для России ту гнилую часть ее интеллигенции, которая "стыдится своей страны и чуждается своего народа". Второй даже не собирался различать ее по степени гнилостности, не хотел отделять зерна от плевел, а обложил ее, как известно, скопом: "Интеллигенция - это не мозг нации, а говно". Это последнее изречение на разные лады в ХХ веке повторяли самые разные, но одинаково зловещие люди. Поэтому в нынешней публицистической риторике трудно углядеть что-то новое.
В интеллигенции усматривали угрозу, способную разнести в клочья любую устойчивую государственную систему, - уже за одно это ее предавали анафеме. Хотя полагаю, стоит довериться суждению Сергея Васильевича Зубатова, одного из лучших полицейских чиновников царской России, виртуозно отстроившим систему политического сыска: "История революционного движения показала, что сил одной интеллигенции для борьбы с правительством недостаточно, даже в том случае, если они вооружатся взрывчатыми веществами". А уж тем более в том случае, если этих взрывчатых веществ нет. Внутри самого этого сословия есть приверженцы различных философских и политических воззрений, - но в силу ее вовлеченности в бытование культуры, интеллигенция или тот социальный слой, который мы по традиции называем этим словом, обладает склонностью к компромиссам вообще, и с властью, в частности. Знаю, что некоторые авторы полагают, что интеллигенция должна бежать от компромиссов, что ее пространство - это сфера индивидуальной свободы. Но, смею полагать, что это не так. Духовная и интеллектуальная свобода далеко не всегда зависят от предлагаемых обстоятельств, - история человечества не раз это подтверждала.
Отдаю себе отчет, что нынешнее время спрямляет многие вопросы, интеллигентская рефлексия кажется почти непозволительной роскошью. Но важно понимать, что сегодня люди интеллектуальных профессий составляют значительную часть 76-миллионного трудоустроенного населения нашей страны. В том числе и в военной среде. Интеллигенция никак не сводима к популярным актерам, спортсменам или телеведущим. Как справедливо полагал Г. Померанц, "люди, живущие по моде, это не интеллигенция". Да, и таких по моде живущих людей, в лучшем случае - несколько сотен на огромную страну. Поэтому грустно читать, что любовь к Отечеству, веру в справедливость действий руководства страны чаще всего предлагают измерять денежными знаками, - мол, отключите интеллигенцию от бюджетных денег, и посмотрим, как она запоет. Писать об этом в нашей стране вряд ли уместно. Ведь подавляющее большинство людей, которые занимаются культурной деятельностью в широком смысле этого слова, те, кого в советское время называли "трудовой интеллигенцией", - служащие в библиотеках, музеях, школах, университетах, научных центрах, больницах, театрах, домах культуры, получающие весьма скромные зарплаты, как правило, патриоты своего Отечества. Они служат не за страх, а за совесть, облагораживая "время и место", сохраняя представления о добре и зле. И вовсе неслучайно М. Горький, которого трудно заподозрить в снисходительности к человеческой природе, по отношению именно к этим людям проявил неожиданное великодушие: "Интеллигенция - это лучшие люди страны, которым приходится отвечать за все плохое в ней".
Закончится специальная военная операция на Украине, и нам уже в мирное время придется выстраивать отношения между народами, живущими бок о бок, пережившими страдания и потери. Понятно, что жизнь возьмет свое. Но без самоотверженных усилий интеллигенции раны будут заживать значительно дольше.