Нынешний разрыв с Западом и необходимость защитить суверенные интересы России заставляют подвергнуть критическому анализу различные сферы профессиональной деятельности. Однако, как в любых других случаях, не стоит забывать об опасности выплеснуть ребенка вместе с грязной водой. Попробуем поразмышлять о потребностях текущего момента, не забывая о том пути, который отечественная высшая школа прошла за минувшие тридцать лет, и о том, что может ждать ее впереди.
Понятно, что одним из самых компетентных специалистов, глубоко разбирающихся в этой теме наряду с помощником президента России А.А. Фурсенко, по-прежнему остается В.М. Филиппов, долгие годы возглавляющий Высшую аттестационную комиссию Министерства науки и высшего образования РФ. Так случилось, что мы с ним были членами правительства России с 2000 по 2004 годы, и вопросы многоуровневого образования нередко становились предметом весьма серьезных споров.
Моя позиция в отношении художественного образования в ту пору была достаточно консервативной. Таковой она остается и сегодня. Она определяется достаточно простой логикой: качество выпускников консерваторий, театральных и кинематографических вузов, художественных академий и в СССР, и в новой России (несмотря на отток профессорско-преподавательского состава и мизерную оплату педагогов) столь высоко, что вряд ли имеет смысл ломать систему и методику образования. Проблема признания дипломов выпускников здесь всегда была вторичной.
Их профессиональная пригодность определяется на выставках, на концертных и съемочных площадках. Тем более что и в советское время у музыкантов, к примеру, была возможность после пятилетнего специалитета продолжить профессиональное совершенствование в ассистентуре. А затем, если у них появлялся вкус к научной работе, можно было поступать и в аспирантуру. При этом важно понимать, что в сфере творческого образования еще с дореволюционных времен сложилась система непрерывного образования. То есть профессиональное обучение начиналось с семилетнего возраста, а то и раньше. Именно такой подход, который в ряде западных стран считается нарушающим права ребенка, давал наилучшие профессиональные результаты. И мои соображения были услышаны. Исключения были сделаны и для высших образовательных учреждений силовых структур. А со временем и крупнейшие университеты добились возможности сочетать двухуровневую структуру образования с моноуровневой.
Уже поэтому несправедливо утверждать, что Россия безоглядно включилась в Болонский процесс. Вообще, стоит напомнить, хотя это должно быть общеизвестно, что в России система многоуровневого образования складывалась задолго до того, как европейские университеты озаботились созданием общего образовательного пространства.
Перемены были продиктованы не столько внутривузовскими, сколько социально-экономическими потребностями общества, развитием экономики в целом и рынка труда в частности. Разделение на бакалавриат и магистратуру позволяло на год раньше включать большинство выпускников вузов в активную трудовую деятельность. Кроме того, базовое высшее образование - бакалавриат - позволяло молодым людям лучше сориентироваться в будущей профессиональной деятельности.
Определить свой путь в производстве и науке. Высокая репутация советского образования 1960-70-х годов сохранялась и на рубеже 1980-90-х. Молодые люди из самых разных государств были готовы поступать в лучшие вузы нашей страны. Но серьезным препятствием на этом пути было то, что ни советские, ни российские дипломы не получали признания в их странах. И прежде всего потому, что система российского высшего образования отличалась по своей структуре от той, что была распространена не только в западном мире, но и в государствах Азии, Африки и Латинской Америки.
Замечу, что мои китайские и корейские студенты, которые обучаются в Высшей школе "Культурная политика и управление в гуманитарной сфере" МГУ им. М. В. Ломоносова, немало озабочены тем, что в России могут отменить двухуровневую систему образования. По очень простой причине, - она давно признана в их странах. И им важно получить диплом, который не надо было бы дополнительно подтверждать у себя на родине.
Такая же двухуровневая система высшей школы сегодня признана в подавляющем большинстве стран СНГ, что позволило нам заключать двусторонние договоры о взаимном признании дипломов. За минувшие годы в определенной степени было создано если не единое, то во всяком случае общее образовательное пространство стран СНГ, которые, как и Россия, участвуют в Болонском процессе.
И если мы выходим из него, то это сделает ничтожными все договоры о взаимном признании дипломов не только в странах СНГ, но и далеко за пределами постсоветского пространства. Подобный шаг резко сократит, а то и вовсе доведет до нуля число иностранцев, желающих обучаться в нашей стране. Каким бы качественным ни было российское образование, если оно не дает возможности работать на глобальном рынке труда, то становится бесполезным. А это нанесет сильнейший удар по бюджетам отечественных высших учебных заведений, равно как и сократит российское влияние в мире, которое во многом связано с выпускниками наших вузов. И размышляя об изменении системы высшего образования в нашей стране, обо всем этом никак нельзя забывать.