Именно имя Дягилева делает этот уральский город, в котором он родился, центром притяжения для людей искусства не один десяток лет. Еще в начале 2000-х Георгий Исаакян, возглавлявший тогда Театр оперы и балета в Перми, создал в городе мультижанровый фестиваль искусств. А уже при Курентзисе Дягилевский фестиваль обрел новые очертания: своего рода "причудливый сад", в котором можно встретить Роберта Уилсона и Жерара Мортье, Питера Селларса и Леонида Десятникова, Ромео Кастеллуччи и Акрама Хана. Народ был готов сутки напролет перебегать из зала Оперного театра в частную филармонию "Триумф", из ДК имени Солдатова - на завод Шпагина, из художественной галереи -в Органный зал филармонии. Традиционно среди гостей из Москвы, Петербурга, Германии, Англии, Австралии пермяки были почти незаметны, но нынешний Дягилевский оказался фестивалем для самого города Перми. Перед концертами знакомые радостно приветствовали друг друга, и рефреном звучал мотив, что впервые за многие годы удалось купить билеты на желанные события.
Одной из кульминаций фестиваля оказалась программа Курентзиса, собранная из "Метаморфоз" Рихарда Штрауса и Шестой симфонии Чайковского. Партитуру для 23 струнных Рихард Штраус писал под бомбежками в любимом Мюнхене в последние дни Второй мировой. В исполнении музыкантов musicAeterna под управлением Курентзиса эта музыка звучала осколками разбитой жизни, утраченной гармонии, онемевшего мира. Соединение с прощальной симфонией Чайковского имело железную логику: симфония прозвучала реквиемом, подавленным стоном, в котором - и память о пережитом счастье, и глубины пережитого отчаяния. Зал испытал их, кажется, физически - возвращение в реальность длилось не одну минуту, прежде чем раздались аплодисменты.
На следующий день в этом же зале Шестая Чайковского стала материалом мастер-класса, который Курентзис дал четверке молодых дирижеров, каждому из которых досталась одна часть симфонии. Сложно сказать, насколько плодотворна была для них эта короткая работа с точки зрения постижения дирижерской техники. Но Курентзис дал мастер-класс художественного интеллекта.
Одной из знаковых особенностей Дягилевского давно уже стали ночные концерты в Пермской художественной галерее, обычно переходящие во встречу рассвета на Каме. На этот раз в окружении знаменитых пермских деревянных богов из-под кафедрального купола, будто с небес, звучала европейская и православная духовная музыка XIV-XVII веков. Квартет мужских голосов хора Parma Voices (художественный руководитель - Евгений Воробьев) звучал просветленно, но сурово - в гармонии с уральской природой. Предельное напряжение чувств сделало одним из важнейших событий фестиваля и исполнение "Просветленной ночи" Шенберга, и квартета "Смерть и девушка" Шуберта солистами оркестра musicAeterna в Органном зале.
Особняком в этом ряду выглядел вокальный цикл "Отчалившая Русь" Свиридова в новой версии Алексея Сюмака для камерного ансамбля (дирижер - Ольга Власова). Слово Есенина при этом "троилось": проецировалось на пейзаж, украшавший сцену частной филармонии "Триумф", звучало в исполнении чтицы Елены Морозовой и контртенора Андрея Немзера - по сути, с 3D-эффектом.
Несколько лет назад новые обстоятельства исключили из географии Дягилевского фестиваля Оперный театр, в котором он когда-то родился. Но это не закрыло в его афише театральные проекты. Значимой ее частью стала программа перформансов в цехах завода Шпагина. В этом году она включала "Дыхание" Анны Гарафеевой и Дины Хусейн, где шестеро перформеров были сосредоточены на том, как любовь, близость, отчаяние, доверие, отчужденность становятся движением и дыханием. Это неровное дыхание, то истончающееся, то почти "грохочущее", стало физическим образом нынешнего Дягилевского фестиваля. И если раньше его программа казалась тренировкой легкости дыхания, то в этот раз - упражнением на его задерживание, на умение держать паузу и сохранять эмоцию в себе, для того чтобы дожить до финального шоу, которым стало в этом году исполнение De temporum fine comoedia ("Мистерия на конец времен") Карла Орфа.