Всего в своей жизни этот человек добивался сам. Лишившись отца в семь лет, юный Игнатий рано проявил неплохо ценившиеся в XIX столетии способности к наукам. Школа в Щучине, где он учился, относилась к Виленскому университету, а вскоре в возрасте 14 лет он приступил к занятиям уже в самом университете, крупнейшем во всей Российской империи. Империя в ту пору в лице самодержца Александра I благоволила к полякам, и обучение в Вильно велось на польском языке. Хорошо знаком был Игнатию и белорусский, язык крестьян на его родине: когда в 1884 году после полувекового отсутствия в родных местах почтенный профессор вернулся в места детства и юности, он уверенно разговаривал с местными жителями именно по-белорусски.
В университете Домейко крепко подружился с земляком и будущим знаменитым поэтом Адамом Мицкевичем. Двоюродная сестра Игнатия Марыля Верещака стала первой и пронзительной любовью Адама. Оба друга были активны и в студенческих обществах филоматов и филаретов, оба за это привлекались к суду. Правда, в отличие от Мицкевича, угодившего в недальнюю ссылку в Петербург, магистр философии Домейко после заступничества его влиятельных в судебных кругах дядей участи ссыльного избежал. Ему велели жить безвыездно в родовом имении. Неприятную процедуру, продлившуюся до 1829 года, энергичный Игнатий исполнял творчески, с успехом пытаясь создать в имении процветающее хозяйство. Домейко разводил элитные в ту пору породы коров и лошадей, не забывал и о людях: уменьшил своим крестьянам барщину, устроил для них школу.
Скучноватую карьеру идеального помещика прервало восстание, разразившееся в ноябре 1830 года в Варшаве. Неугомонный Игнатий сразу же купил из-под полы ружье и палаш и готов был сражаться. Повстанческий опыт оказался недолгим и печальным: летом 1831 года ему вместе с соратниками пришлось перейти границу Восточной Пруссии, с чего началось более чем полувековое прощание с родиной. Впрочем, могло быть еще печальнее: будучи послан весной 1831-го в Варшаву к генералу Скшинецкому с известием о готовности шляхты Великого княжества Литовского примкнуть к восстанию, Домейко был схвачен повстанцами в Августовской пуще. В нем усмотрели шпиона и велели расстрелять; спас молодого человека ксендз, приглашенный исповедовать его перед казнью и позволивший убежать в лес.
В эмиграции Игнатий повел себя рационально. Очень вовремя вспомнил свое еще детское увлечение минералогией, солидно подкрепленное университетскими занятиями. Домейко поступил в Горную школу в Париже, за три года окончил ее курс, после чего отметился в Эльзасе, где выявил залежи железной руды. Мицкевич, которому друг Игнатий помогал советами при написании знаменитой поэмы "Пан Тадеуш", переслал предложение поработать по весьма приличному с финансовой точки зрения контракту в Чили.
Домейко согласился круто изменить свою жизнь и не прогадал. До Чили добирался четыре месяца, 17 мая 1838 года наконец добрался. Минералогу, химику и геологу было где развернуться в недавно получившей независимость от испанцев стране. В Чили различных полезных ископаемых было исключительно много, оставалось лишь найти человека, способного извлечь богатства этой уникальной земли. Первые восемь лет Игнатий провел в Кокимбо, центре горнорудных промыслов на тихоокеанском побережье, в горной школе Ла Серена. Все в этом новом мире было не таким, как родные белорусские пейзажи: "Наверное, нет края, так непохожего на наш, как этот край, где мне довелось осесть после войны, парижского шума и далекого путешествия. Видны только скалы и море. Ни лесов, ни широких полей, где зеленеют хлеба, ни таких, как у нас, лугов, ни деревень. Весь горизонт закрыт с востока Кордильерами, острыми гребнями гор".
На неутомимого ученого чилийцы не могли нарадоваться: Домейко открыл для них месторождения серебра, меди, золота, каменного угля и прославленной чилийской селитры. А еще обнаружил близ столицы Сантьяго источники питьевой воды и организовал первый водопровод. И первая метеостанция в Чили тоже его стараниями появилась. Были еще удачные экспедиции в Анды и Кордильеры, создание лабораторий по анализу руды, исследование вулканов. С 1846 года он работал в университете Сантьяго, а с 1867-го в течение 16 лет был его ректором. Получив чилийское гражданство, он счастливо женился в 1850 году на 15-летней Энрикете де Сотомайор, которая родила ему дочь и двух сыновей.
С родиной почтенный профессор связь не терял и долгие годы мечтал туда отправиться. Уже в ранние годы чилийской жизни он писал Мицкевичу: "Если бы была возможность вернуться и послужить еще, на старости лет, своему краю, то не усидел бы здесь..." Возможность вернуться представилась только после восьмидесяти, по окончании ректорских трудов в Сантьяго. В 1884 году Домейко привез сыновей в Европу на учебу, а сам отправился в родные края, где за несколько лет до того в фамильном имении Жибуртовщина под Лидой обосновалась с мужем его дочь Анита. В дороге он сильно волновался и записал в дневник: "Я чувствовал, как стучит у меня в висках кровь при мысли, что я скоро буду дома... Уже и Буг, ночной Брест..."
В 1888 году 86-летний ученый с родиной попрощался навсегда. Сыновья получили европейское образование, отец отправился вместе с ними в Сантьяго и по дороге серьезно заболел. Смерть Домейко 23 января 1889 года и его похороны стали в Чили важным политическим событием. На церемонии погребения президент Бальмаседа объявил покойного национальным героем страны. Чилийцы назвали его именем улицы и город, вулканическую гряду и астероид. В Беларуси земляка тоже не забывают: улицы Домейко есть в Минске, Гродно, Барановичах, Новогрудке, Лиде...