Китоврас - мифическое существо, мудрости которого якобы был удивлен даже царь Соломон. Почему именно он стал эмблемой, фирменным знаком фестиваля - его изображение есть на стенах древнего Дмитриевского собора, который в этот раз находился всего в нескольких метрах от места проведения фестиваля. А первый фестиваль проходил в октябре во Владимирской областной научной библиотеке. И если первый фестиваль был, скорее, домашняя игра, то нынешний, если пользоваться той же терминологией, - это уже чемпионат России.
Мейнстрим и одновременно признание творческих заслуг - на главной сцене фестиваля. Леонид Юзефович, высокий, настолько тонкий, что кажется прозрачным, рассказывает, что предпоследний (он же первый) раз был во Владимире в 1965 году. Поразился тогда названию одной улицы - Учпрофсож (то есть, "Участок профсоюза железнодорожников") - и месту убийства Андрея Боголюбского, где угол лестницы княжеского дворца был закрашен ярко-красной краской. "Скажите, это правда или нет, есть такая улица или я это придумал?" - попросил он помощь зала. Нет, это не писательское воображение, успокоили писателя, такая улица действительно была, но теперь переименована.
О писательском воображении тоже поговорили. Оказывается, любимая с детства книга Леонида Юзефовича - "Петр Первый" Алексея Толстого: "Там историческая ошибка на ошибке. Ну и что? Это прекрасный роман, будет жить очень долго и наш интерес к эпохе Петра начинался с этой замечательной книги". Почему сам Леонид Юзефович постоянно обращается в своих произведениях, в том числе документальных, к истории?
- История как звездное небо, ты смотришь на звездное небо - и оно нас утешает. А чем утешает - твои тревоги, твои заботы, твой страх перед жизнью ничто перед этой бездной. Также и история - ты понимаешь, что не одинок в этой жизни, что все, что происходит с тобой, уже было. И вот история - это великое утешение.
Документальный роман Сергея Белякова "Парижские мальчики в сталинской Москве", где главный герой - сын Марины Цветаевой Георгий, все же вряд ли можно счесть утешением. Неизбывная грусть и сожаление, что повернуть бы истории на другую тропу, чтобы Цветаева с сыном остались живы, но - нет. А еще книга о том, что логика жизни с ее потребностями остается сильнее логики смерти с ее законами. Собственно, об этом я спросила писателя Белякова: "У вас в книге есть исследования о московской жизни в годы репрессий, начала Великой Отечественной войны, и там неотменяемость не просто каких-то бытовых сиюминутных проблем - а радостей жизни. Заполнены рестораны, театры, не попасть в сад Эрмитаж, музыка, кино… Это поражает".
- Задача историка - рассказать, как было на самом деле. Вот и я хотел понять, как люди жили в эту странную страшную эпоху, это сочетание несочетаемого. Кроме Покрасса, Дунаевского, Прокофьева и Шостаковича, это было время расцвета джаза, когда одни и те же мелодии играли в, казалось бы, закрытой от мира Москве, и в Берлине, и в Париже, и в Нью-Йорке. Там и там джаз, танцуют танго, фокстрот, слоуфокс - очень эротичные танцы. Этот образ Москвы, когда якобы все маршировали на завод, а в праздник на демонстрацию - не верный, он плоский. Я попытался воссоздать полный образ Москвы, что думали люди, что ели, о чем пели. И вот эта Москва стала еще одним героем этой книги.
Андрей Рубанов, согласно программе, должен был участвовать в круглом столе редакции Елены Шубиной издательства "АСТ". Но не участвовал. И как раз в тот момент, когда я, стоя у прилавка издательства, выговаривала продавцу, где обещанный Рубанов, продавец радостно объявил: "А вот и Рубанов". "Не видел Портнова? - спросил Рубанов, пожав продавцу руку. - Нет, - радостно ответил тот. - Кто такой Портнов? - спросила я продавца, когда Рубанов отошел. - Не знаю, - так же радостно сказал продавец".
Алексей Портнов, как оказалось - великий и ужасный редактор издательства (а каким еще быть редактору больших писателей). В том числе, книг Белякова и Рубанова. Цену этим безвестным героям - редакторам - знают только писатели. И не забывают благодарить прилюдно, как на фестивале. Кстати, встреча Андрея Рубанова с читателями все же состоялась - сольная, предельно откровенная, как и его книги. При этом писатель очень скептично высказался о так называемой литературе травмы: "Я столько повидал - и на войне побывал, и в тюрьме сидел, а начинаю разговаривать - у других то же самое. Поэтому литературу травмы я не уважаю, эта модная штучка, которая скоро пройдет. Кроме того, что ты выворачиваешь свои комплексы на читателя, ты должен еще что-то ему дать. Прежде всего - надежду".
Чем "Китоврас" отличается от других книжных фестивалей, которых в стране немало, популярно объяснила директор Российской государственной библиотеки искусств Ада Колганова: "Именно библиотечная составляющая так отличает ваш фестиваль от множества замечательных других. Это действительно очень профессиональная площадка, это действительно очень хороший космо для обмена мнениями и это действительно то пространство, где мы можем узнавать новое". Будет несправедливым не сказать, что идея проведения владимирского фестиваля принадлежит бывшему директору департамента культуры областной администрации Алисе Бирюковой, которая в настоящее время работает как раз в РГБИ.
Участие владимирских авторов и библиотек в качестве соорганизаторов "Китовраса" делало его уютным. Участие громких имен и больших библиотек - Российской государственной детской библиотеки, Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы делало его масштабным: 80 событий, несколько площадок, в том числе для детей, прямые трансляции в группе фестиваля ВКонтакте, известные критики в качестве модераторов дискуссий и встреч с читателями, 70 издательств. И море книг по издательским ценам.
Программный директор фестиваля Михаил Фаустов лично измерил бульвар, где развернулся фестиваль, он составляет 214 метров, их заняли книжные прилавки. Его пожелание "сделать так, чтобы книг на прилавках не осталось", показалось вполне реализуемым, судя по количеству гостей фестиваля, плавно перетекавших между липами и кленами от площадки к площадке, от прилавка к прилавку.
На выступлении Евгения Водолазкина - примерно на тех его словах, когда он объяснял, для какого читателя пишет: "для идеального, каким ты его себе представляешь, а если несколько патетически выразиться, то для Бога, чтобы каждая книга была записочкой для Бога", - забили колокола Успенского собора. Из сквера было видно, как спешил туда на службу народ.
Когда во Владимире снимали сцены для фильма Тарковского "Андрей Рублев", съемочная группа подожгла крышу собора. Не специально, конечно. Было это в 1965-м, когда Леонид Юзефович первый раз приехал во Владимир. Сценаристу фильма Андрею Кончаловскому было тогда 28 лет.
В августовские дни, когда Юзефович выступал во Владимире, Кончаловскому исполнилось 85. На одном из книжных прилавков, развернутых на "Китоврасе", продавалась шикарно изданная книга Льва Наумова "Итальянские маршруты Андрея Тарковского". От этих совпадений стоило ждать, что наверху, на гребне рва между Успенским собором и рекой Клязьмой должны появиться татаро-монголы. Но все закончилось хорошо.
Хотя, даже если бы они и появились, то только, скорее всего, за книгами.