Четыре года - срок для фестиваля небольшой, но "Стрелка" сразу же стала имиджевым культурным проектом города, его современной музыкальной витриной, в том числе и благодаря своей уникальной локации - на мысе, с берегов которого можно созерцать и речные просторы, и "открыточные" виды города - c кремлевскими стенами, церквями, мостами. Теперь эти виды стали и частью архитектуры нового концертного зала: его стена за сценой сделана из стекла (архитектор Сергей Чобан), и публика во время концерта может любоваться уникальной живой панорамой, а в антракте - гулять по обновившейся территории Стрелки - с необычным парком из цветов и трав и с башнями, стилизующими гиперболоидные конструкции Шухова. Это место впечатлит любого, даже самого привередливого эстета, настолько гармонично здесь соединяется искусство, природа, современность и история. А фестиваль "Стрелка" станет теперь его музыкальной эмблемой.
Он и задумывался, по словам худрука фестиваля Алексея Трифонова (он же и худрук Нижегородского оперного театра), как большой музыкальный проект для города: "чтобы это уникальное место стало центром городской культуры, а фестиваль мог привлечь к классической музыке даже тех, кто не слушает ее - в первую очередь, молодежь. Мы предложили публике необычный формат - дружелюбный и очень открытый". Кстати, первый фестиваль в прямом смысле прошел в открытом формате - опен-эйр (зала еще не было, поэтому - под навесом, так и не спасшим публику от хлынувшего проливного дождя). Но именно тот фестиваль, собравший на гала-концертах оперных звезд 6000 слушателей, стал стартом для строительства концертного зала, а каждая афиша "Стрелки" стала представлять публике редко исполняемый репертуар: сочинения Вайнберга, Мясковского, Балакирева, Уствольской и т.д.. В этом году впервые появилась оригинальная фестивальная продукция - мультимедийный спектакль "Смех по съеденному сердцу Офелии".
- Конечно, новый зал имеет свои архитектурные ограничения: здесь нет арьер-сцены, боковых кулис, поэтому традиционные спектакли с жесткими декорациями делать невозможно, - пояснил Алексей Трифонов. - Но сразу подразумевалось, что в этом зале будут идти современные экспериментальные постановки, исполняться симфонические программы. В этом году мы создали симфонический коллектив на базе известного ансамбля барочной музыки La Voce Strumentale Дмитрия Синьковского. На сегодняшний день у нас малый симфонический оркестр, но мы будем его расширять.
На открытии фестиваля новый оркестр, сохранивший свое название La Voce Strumentale, исполнил под руководством Дмитрия Синьковского две симфонии: Девятую Шостаковича и Пятую Чайковского, соединив в один сюжет "симфонию Победы", написанную в 1945 году, и "симфонию Рока". Как известно, Шостаковича подвергли в сталинские времена критике за эту партитуру, недостаточно патетично и монументально отразившую торжество Победы, но смыслы ее были глубже, многозначнее. У Дмитрия Синьковского симфония прозвучала остро, артикулированно в деталях: в первой части никакой беззаботности, в которой обвиняли Шостаковича, а жутковато подскакивающй ритм, безостановочное движение, крутящееся, как чертово колесо, и, как наваждение - зловещая тема "нашествия" из Ленинградской симфонии.
В Largo - неясный, тревожный оркестровый рокот, грозная, как в Dies Irae, медь и тягучее одинокое соло фагота - скорбь и бездна. А финальное "празднество" было совсем не радостным, а каким-то механистическим, возбужденным, со звенящим, словно поверх траура, бубном. Как в реальности, где победа - это вершина айсберга. Та же тема просвечивала и в Пятой симфонии Чайковского. Особенно в ее финале, где у Синьковского все закрутилось в стремительном темпе, как в жуткой гигантской воронке, и развернулся лихорадочный апофеоз (победа над Роком) - с монотонными литаврами, рубленым звуком, в безостановочном движении, упершимся в завершающие аккорды - мрачные, как глухая стена. К слову, Чайковский писал эту симфонию, рефлексируя тему смерти, бытия и небытия, а в записной книжке делал в это время наброски с указанием - "Гамлет" (увертюра будет написана позже).
На фестивале мотивы "Гамлета" прозвучали в мультимедийной постановке "Съеденное сердце Офелии" - авторской работе молодой команды - режиссера Елизаветы Мороз, дирижера Ивана Великанова (с камерным оркестром "Солисты Нижнего Новгорода") и актрисы Светланы Мамрешевой. В литературной основе - текст шекспировской Офелии и фрагмент из "Гамлет-Машины" Хайнера Мюллера, расширяющий контекст и дающий возможность вывести историю Офелии в современное поле социальных и гендерных проблем. В музыкальном сюжете - арии и оркестровые фрагменты из опер барокко, английские песни шекспировских времен: всего десять номеров, представлявших собой не фон действия, а реальную и тонко выстроенную музыкальную драматургию, завершившуюся "Хаосом" Ребеля (во времена барокко ужасавшим публику диссонансами).
- Многие не в курсе, - говорит Иван Великанов, - но есть замечательная музыка, которая звучала в театре Шекспира при его жизни. Это довольно простенькие песенки, исполнявшиеся с лютней, подобно современной песне под гитару. Во многих сочинениях Шекспира лютня упоминается. В те времена на лютнях играли все - от любителей до профессионалов, уровня Джона Дауленда, чья музыка звучит в нашем спектакле. Кстати, одно время он служил при дворе короля Дании и вскоре после того, как он оттуда вернулся в Англию, появилась трагедия Шекспира "Гамлет". В спектакле у нас звучит и Перселл: хотя он из другой эпохи, но эстетически близок Шекспиру. А в сцене, где Офелия сходит с ума, я включил Шостаковича: его музыка производит шоковый эффект и ознаменовывает переломный момент, когда Офелия переходит в другое ментальное состояние.
Спектакль, выстроенный в форме монолога Офелии, начинался с резкой тирады из пьесы Мюллера, и этот вызывающий ввод сразу настраивал оптику спектакля. Со сцены звучал текст шекспировской Офелии: актриса читала его, перемещаясь от пульта к пульту и ведя диалог с персонажами - Лаэртом, Полонием, Гамлетом и т.п. На сцене их не было, лица их (созданные искусственным интеллектом) появлялись на экране: размывались, деформировались - так же, как и ее собственное изображение. Светлана Мамрешева была завораживающе органичной в этой многозначной синтетической фактуре спектакля и буквально сразила зал в ариях своим кристальным сопрано и тонкой выделкой барочной вокальной ткани. Ее Офелия в финале вновь повторяла мюллеровский монолог - уже погасшим голосом, в котором не было вызова.
Финалом же фестиваля стал традиционный оперный гала, в котором участвовали Венера Гимадиева, Екатерина Лукаш, Тигрий Бажакин, Иван Гынгазов, и два маэстро - Дмитрий Синьковский и Фабио Мастранджело, устроившие зажигательный фейерверк из великих арий и дуэтов, вызвавший полный восторг у публики. Фестиваль "Стрелка" уже стал для Нижнего Новгорода знаковым музыкальным проектом, а сама Стрелка станет скоро настоящим кластером культуры. Именно здесь, на Стрелке планируют построить и новый оперный театр.
16 сентября Нижегородский театр оперы и балета открывает свой новый 88-й сезон премьерой "Пиковой дамы" - в постановке Валерия Фокина, перенесенной из Большого театра.