Эти вопросы можно задать каждой семье. И получим абсолютно разные ответы. "Никуда не вкладывал, пока не появились акции "Газпрома". Вложил все семейные бумажки. Потом прикупил еще. В нулевых во время биржевого ралли, когда цена поднималась до 300 руб. за штуку, продал. Купил квартиру". Можно аплодировать? А как быть с другими воспоминаниями? "Купила на ваучер акции какого-то инвестиционного фонда, который канул в Лету". "Конвертировал в опыт". "Свой ваучер, увидев рекламу "Дока-хлеб", вложила туда. Естественно, прогорела". "Обменяла ваучеры всей семьи и родительские на акции "Олби-Дипломат", они еще лежат у нас. По ним не получали ни копейки. Где ты, "Олби"?". "Я отдала все в "Гермес-финанс". Увы! Какие мы были наивные!".
Но есть и масса историй успеха. Вот что говорят очевидцы: "За ваучеры? Купил акции "Газпрома" и "РАО ЕЭС" по совету того же Чубайса. Домик в деревне и старая десятка потом получились". "Родители купили акции "Норильского никеля". Позже продали, ну да, примерно эквивалент пары российских авто получился". "До сих пор дивиденды - и стократно окупились". "Мои родители купили акции "Газпрома". Часть есть до сих пор. Очень выручали в трудные времена". "Хотя мне было тогда всего лишь 22 года, я каким-то интуитивным чутьем понял, что в чековые фонды нести ваучеры нельзя. Купил на аукционе акции Сургутнефтегаза. Потом продал, что-то заработал". "Продал в 2007 г. полученные на ваучеры акции "Газпрома". Хватило на одну треть дома". "Купил на один ваучер акции "Газпрома", а на второй - Сбербанка. "Мама купила акции "Газпрома", в 1998 году их продала, этих денег хватило на полквартиры трехкомнатной в одном из райцентров".
А вот рассказ главы одной семьи: "На пять ваучеров на чековом аукционе получил триста акций "Газпрома". В апреле 2019 г. продал за 157 руб. за акцию (курс к доллару был примерно 64 руб.). Дивиденды за год на все 300 акций за все время держания составили не более 10 тыс. руб.". Что ж, тоже кусок, пусть и небольшой, но все же кусок, хотя и не озолотишься.
Во многих семьях было принято совсем другое решение - взять и продать ваучеры немедленно, за рубли, тем более, что скупка их шла на любой станции метро, в любом людном месте. Вы им - ваучеры, а они вам - наличные, сразу. "Родители продали ваучеры и купили мне швейную машинку "Чайка" с электрическим приводом. С ее помощью я много шила вещей для себя и для всей семьи, перешивала и перелицовывала, потому что купить было нечего". "А мои родители продали и купили нам на Рижском рынке в Москве красивые куртки на зиму. Детьми мы были счастливы". "Продала и купила три одеяла и подушки на дачу". "Проданы в тяжелое для семьи время, тем и спаслись". "Ваучер стоил три тысячи рублей. Продала на рынке за четыре тысячи - и потратили в семье". "Знакомые купили акции "Газпрома", а мы сапоги! Сапоги тогда нужнее были". "Мои родители вовек не умели обращаться с деньгами. За ваучеры был куплен чайник. Уверяли, что в нашем городке никаких акций было не купить. Свекровь ездила в другой город, купила акций "Газпрома". Хватило потом детям на первоначальные взносы на квартиры в Санкт-Петербурге".
Есть еще люди оборотистые, имя им - спекулянты, в науке - вполне благородное, в народе - не очень. У них тоже есть свой голос: "Продал "семерку" за 400 долларов, на половину купил ваучеров, вложил, кроме прочего, в "Большевик". "Большевик" выкупили иностранцы, платили хорошие дивиденды. Через несколько лет продал за 8 тысяч евро по обязательному выкупу у акционеров". Ура!
Наконец, были и "нигилисты". Во время приватизации они просто отвернулись в сторону. "Мой главный урок начала 1990-х - не верь в слова, особенно в написанные большими буквами на плакатах и тряпках. Если не понимаешь, кто и как будет выполнять эти обещания - не верь. Даже не помню, где бросил эти бумажки". "Я оставил ваучер на память своим потомкам в знак того, что в их роду никто в разделе общенационального достояния не участвовал. Не воровать и не врать, а строить и созидать, - наш родовой девиз".
- А что вы, уважаемый автор, сделали со своим ваучером?
- Я немедленно продал, купил на память сборники Бабеля, Катаева, Олеши и других одесситов, которых всегда очень любил. Букинистические магазины были завалены дешевыми книгами. Решил не дожидаться двух "Волг" от А. Чубайса. Этим не горжусь, по крайней мере, книги стоят на полке. А 600 чековых инвестиционных фондов канули в Лету. Люди академического толка, профессора, мало во что верят. Многие знания сулят многие печали.
Прошло время, долгое время, тридцать лет, а мы все никак не можем успокоиться. Что это было - чудо или наказание божье? В любом случае, массовая приватизация была сложнейшей технической операцией, нужно отдать должное тем, кто ее совершил. Ваучеры "пошли в народ" в один и тот же день, 1 октября 1992 года, через отделения Сбербанка, разбросанные по всей стране. К концу осени 1993 г. в обращении находилось около 60-70 млн чеков (выдано 108 млн, погашено 50 млн), обмениваемых на акции приватизируемых предприятий. При средней курсовой стоимости обмена - 4,5 тыс. руб. за 1 чек (начало осени 1993 г.), объем рынка ваучеров составлял 260-300 млрд руб. К концу 1994 г. они исчезли из обращения.
А что с ними случилось? В 1991 г. в российской промышленности 95,8% предприятий находились в государственной собственности. И вдруг - все перевернулось. В 2003 г. уже 77% собственности в России находились в частных руках, 4% - у государства, 6% - у муниципалитетов, 13% - у "прочих" (Счетная палата РФ). В 1993-1994 годах были приватизированы 71,8 тыс. предприятий (49,9 тыс. в 1993 г. и 21,9 тыс. в 1994 г.), или 74,5% от общего числа предприятий, приватизированных в 1993-2003 годах. Не менее 40% из них, причем крупнейшие, федеральные, были приватизированы с помощью ваучеров. В 1992 г. примерно 70% населения были заняты в госсекторе, а в 1995 г., всего через два года - чуть больше 40% (Счетная палата РФ).
Это экономическая революция, произошедшая в один-два года, в рекордные сроки, не имеющая по масштабам мировых аналогов. Она случилась в одном из крупнейших национальных хозяйств мира. По времени, по масштабам - жесточайший шок, дающий уроки на многие времена. Выпущены десятки книг, чтобы понять, а что, собственно, произошло и как с этим жить дальше.
Так что же - ура? Займемся победными реляциями? Или все-таки нет? Как мы должны оценивать массовую чековую приватизацию через 30 лет?
Сначала, конечно, хорошие новости. Каждая семья могла, если сумела, получить свой кусок имущества, свою долю в бывших советских предприятиях. Пусть малый, пусть невеликий, но все-таки кусок. Его могло и не быть. Иногда кусок - для среднего и старшего начальствующего состава предприятий - довольно крупный. Собственность государства была раздроблена, но при этом в его руках остались самые лучшие, золотые куски.
Мы выбрались на высоких скоростях из директивной, 70-летней модели экономики, из жизни по указам сверху - что производить и что продавать. Возник новый мир частных интересов, мир стимулов, мир желаний сделать и заработать, как можно больше - для семей, для их свободы, состоятельности, просто радости бытия. И, наконец, стало возможным создать - вместо угрюмого мира фондов, лимитов и товарных дефицитов - рынок, готовый найти для каждого из нас все, что угодно и где угодно.
А что еще хорошего? Мы узнали - на все будущие времена - что предприятия что-то стоят, от нуля до многих сотен миллиардов. Все, что было создано в России за XX век (и не только), получило свою цену. Вдруг из ничего был рожден рынок акций. Среди нас вдруг оказались те (хотя их немного), кто вложился ваучерами выгодно - в акции крупнейших сырьевых компаний, которые потом росли как на дрожжах.
Да, у рынка акций потом была сложная судьба, на нем было множество кризисов и спекуляций, он был и остается малым и несовершенным - но все-таки он есть, он существует и по-прежнему может дать в будущем шансы привлечь крупнейшие капиталы, свои и иностранные, на модернизацию и рост благосостояния в России.
А что же в приватизации предприятий было - не так? Что было на "темной стороне улицы"? Приватизация была шоковой, короткой по времени, ударной. Десяткам миллионов людей дали распорядиться куском имущества - ваучером - в котором они ничего не понимали, при огромном недоверии к властям после всех страстей 1989-1993 годов. Ваучеры могли свободно покупаться - продаваться, так же, как и акции, купленные на них. От них полуголодное население немедленно стало избавляться - и задешево. Не было никаких ограничений в том, чтобы скупить их и потом, обменяв на акции, получить контроль за предприятиями. Наоборот, это даже приветствовалось. Ключевая идея состояла в том, что "эффективные собственники", личные владельцы предприятий, не только средних и мелких, но даже и крупнейших, должны ими владеть (лично или вместе с государством), чтобы распорядиться ими по-хозяйски и провести на них модернизацию.
А что в результате? Мы - подавляющее большинство населения - оказались отделены от собственности на всю массу бывших "советских предприятий", часто созданных буквально на костях. Это так называемое "обезземеливание", много раз проклятое "первоначальное накопление капитала", хорошо известное в мировой истории. Ваучеры и акции, полученные на них, свободно скупались, превращались в крупные пакеты, в контрольные участия в бизнесах. Приватизация криминализировалась. Была открыта дорожка для создания вертикалей, для подавления малого бизнеса, для того, чтобы экономика стала сырьевой, пронизанной монополиями/олигополиями, со вновь растущей ролью государства и олигархов. Никогда российская история не знала олигархов - и вот, наконец, они здесь, и народ им не очень рад.
Все попытки обусловить приватизацию новыми инвестициями, запретить менять профили предприятий оказались в целом по итогам 1990-х безуспешными. Началась спекулятивная скупка иностранцами дешевых российских активов. Возник и лопнул в 1997-1998 годах гигантский пузырь на рынках акций, принесший многим семьям разорение.
Массовые иностранные инвестиции на модернизацию в Россию не пришли. Открытие Россией рынка для импортных товаров принесло разорение огромному числу предприятий, ничем не прикрытых, не успевших перестроиться. Мы вместо большой универсальной экономики, вошедшей в рынок в начале 1990-х, стали сырьевой страной, со многими пустыми продуктовыми нишами, заполненными импортом. Вместо станков - торговые центры, вместо технологий, научных и инженерных школ - воспоминания о том, какими они были. Вместо кипящих технических инноваций во всех отраслях - конкурсы в вузах на "юристов, менеджеров и госслужащих". Исчезли тысячи имен известных предприятий, созданных еще в XIX - начале XX веков. Интересы новых владельцев, имевших контрольные участия в бывших советских предприятиях, сыграли во всем этом ключевую роль.
Можно ли было сделать приватизацию по-другому, не впадая в крайности? Есть тысячи профи, которые скажут: "Да, конечно!". И назовут сотни публикаций, в которых ваучерная приватизация разнесена в пух и прах. И, действительно, к огромной промышленной машине, доставшейся нам от Союза, можно было подходить гораздо осторожнее, постепеннее, защищая внутренний рынок и, в конце концов, играя на усиление, а не на ослабление. Не сбрасывать эту машину без тормозов с вершины горы, а спускать ее, перестраивая, со всей бережливостью, на тормозах. Тогда именем "Завод "Красный пролетарий" можно было бы и дальше гордиться, а не видеть национальное достояние сначала в руинах, а потом - торговым центром.
Все так. И то, что история не имеет сослагательного наклонения, мы все знаем. Знаем также и то, что всегда были идеи и группы экономистов, которые пытались найти для России золотую середину - другой путь, без крайностей и шоков, чтобы стать социальной рыночной экономикой. Иными словами, потерять как можно меньше, а приобрести - для семей и хозяйства - как можно больше.
Но что имеем сегодня - то имеем. Главное, нельзя закрывать глаза на то, что впереди - огромный путь. Как много нужно сделать, чтобы уйти от сложностей прошедших тридцати лет, чтобы вернуться к цели - социальной рыночной экономике в России, прошедшей технологическую модернизацию, с продолжительностью жизни 80+ лет, а не 70+, как сегодня. Какие силы и хитрости нужно приложить, чтобы создать - по полной катушке! - большую универсальную экономику, общество всеобщего благосостояния, успешно конкурирующее на мировых рынках за качество самой сложной своей продукции.
Нам все равно придется решать эту задачу, пытаясь избегать крайностей, которыми насыщена история России. Нам все равно - никуда от этого не деться - придется сосредоточиться на нуднейшей, тяжелой, десятилетиями созидательной работе, требующей самой хитрой и самой мудрой политики государства - ради всех. Именно об этом напоминает нам ваучерная приватизация 1990-х, когда мы пытаемся еще раз рассмотреть ее в своей дальней памяти во всей красе.