В общественную деятельность его затянула перестройка. До того Вячеслав Ильич был успешным инженером и ученым. Окончив два престижных московских института - авиационный и энергетический, - защитил кандидатскую и работал в Воронеже на заводе, в закрытом НИИ и политехе. Родившийся в мрачном 1937-м, он заинтересовался историей сталинских репрессий и стал одним из самых активных исследователей этой темы в регионе. Самый явный итог его усилий - Аллея скорби в Дубовке, где 30 октября традиционно проходят траурные мероприятия в честь Дня памяти жертв политических репрессий.
Расстрельные ямы и рвы времен Большого террора найдены в нескольких городах Воронежской области. Но полноценная мемориальная зона, по сути, одна: Дубовка.
О том, что здесь, рядом с полигоном НКВД под Воронежем, тайно расстреливали и хоронили заключенных, известно давно. В 1938-м случайный свидетель такой "операции" Иван Текутьев насчитал - по просевшей почве - 103 ямы, куда сбрасывали тела. С 1989-го с перерывами ведутся раскопки и перезахоронения. Подняты останки трех с лишним тысяч человек. Всего их, по оценкам, может быть не менее восьми тысяч.
Битюцкий возглавил Воронежское городское добровольное историко-просветительское общество "Мемориал" (не путать с одноименной международной организацией, которая ныне ликвидирована. - Прим. ред.), был членом комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий. Помогал воронежцам найти в архивах следственные дела на родных, добиться реабилитации или положенных льгот.
- Дату смерти своего отца я узнала только в 1990-е - Слава дал мне телефон следователя из "серого дома". Папу, бывшего сотрудника Китайско-Восточной железной дороги, арестовали 29 октября 1937 года, расстреляли 5 ноября. Мне тогда было два года. Репрессированы были пять братьев Домашевских, уцелел только младший... Мою маму тоже арестовали. Ее участь пытался облегчить следователь, впоследствии расстрелянный... Меня спасла от детдома тетя, - рассказала профессор ВГУ Эвелина Домашевская.
Воронежец Валерий Чекмарев благодаря Битюцкому нашел могилу расстрелянного отца - в Донском монастыре в Москве.
- А мама отсидела более восьми лет в мордовских лагерях, и я ребенком пробыл там с ней 10 месяцев. Потом меня забрали к бабушке в Воронеж, - пояснил Чекмарев. - У Вячеслава Ильича оказалась кассета с записью интервью моей мамы. Услышал его уже после ее смерти. Это дорогого стоит. Таких судеб, как моя, много, и много людей, нуждающихся в информации о репрессированных родственниках. Битюцкий всем бескорыстно помогал, был легким на подъем и очень просто относился к бытовым вопросам. Помню, как мы ездили в Борисоглебск на встречу с библиотечными работниками. Вячеслав Ильич забыл дома деньги, мы еле наскребли по карманам ему на билет и на бутерброд (целый день не ели). Он совершенно не расстраивался по этому поводу: был уверен, что как-нибудь все разрешится.
Уже в солидном возрасте Битюцкий получил еще и высшее юридическое образование и стал консультировать граждан на общественных началах. Был "резидентом" Дома прав человека и советником общественной приемной уполномоченного по правам человека в Воронежской области. На прием к нему приходили трудовые мигранты и беженцы, студенты-иностранцы, переселенцы из бывших союзных республик. Он составлял для них жалобы и заявления, ходил на судебные заседания в качестве адвоката-волонтера, кипятился, если что-то не получалось, и ни за что не хотел сдаваться. Вячеслав Ильич умел сострадать человеку, не делая поправок на то, что привело его в правовую западню: бюрократические проволочки, несовершенство закона, жизненные неурядицы или собственная беспечность.
- Как-то раз он опоздал на встречу с одним из гостей нашего города на 40 минут, потому что ехал с очередного судебного заседания. И обронил фразу, которая характеризует, возможно, всю его жизнь: "Я себе не принадлежу", - вспомнила председатель малого православного братства во имя святого Силуана Афонского Инна Ткаченко. - Вячеслав Ильич не жалел себя. 30 октября всегда с утра ездил в Дубовку, а потом, отдохнув немного, приходил на "Молитву памяти" - акцию поминовения жертв политических репрессий. Читал свой список имен, куда входили новомученики и исповедники веры начиная с митрополита Петра (Полянского), который был родом из Воронежской области. В этот день обычно холодно, ветрено, стоять на улице - испытание. Он этих неудобств, казалось, не замечал.
Вячеслав Ильич мечтал быть похороненным возле Дубовки - на Полыновском кладбище. Еще при жизни правозащитника было получено одобрения от районной управы, поддержали идею и в Воронежской епархии. Когда он умер, выяснилось, что могила на старом погосте положена только тем, кто имеет какие-нибудь регалии. Переговоры с должностными лицами (которые в итоге завершились успешно) могли бы стать сюжетом для рассказа Зощенко, отметила вдова Лариса Битюцкая:
- "Регалии" - такое слово у нас в доме никогда не звучало. Он был доцентом вуза, депутатом облсовета, но это просто места работы... Самая главная регалия - те, кто его помнит. Вячеслав Ильич был безотказным человеком по отношению ко всем, кто к нему обращался.
Александр Акиньшин, председатель Воронежского историко-культурного общества, кандидат исторических наук, профессор ВГУ:
- Есть люди, которые ассоциируются с конкретным понятием, - вернее, это оно ассоциируется с ними. Воронежский городской "Мемориал" - это Вячеслав Битюцкий. Он создал его в конце 1980-х, собрания проходили при большом скоплении народа. Постепенно члены общества уходили из жизни. В конце 2010-х Битюцкий представлял его один. В последние годы из-за болезни Вячеслава Ильича работа была, по сути, свернута. На 14 декабря 2022 года было назначено судебное заседание, где рассматривали вопрос о закрытии организации. Из членов правления пришел я один. Остальные – Кирилл Николаев, Игорь Долинский, Валентина Базилевская… – уже ушли в мир иной, и вот утром умер и Битюцкий.
Важно, чтобы та деятельность, которой он отдал почти треть века, продолжилась хотя бы частично. Ранее вышел двухтомник "Воронежские сталинские списки", пять томов областной "Книги памяти жертв политических репрессий" - в каждом около пяти тысяч имен. На подходе шестой том, всего их будет восемь. В Воронежской области хранятся архивно-следственные дела, заведенные примерно на 40 тысяч человек. На некоторых людей было по два-три дела, в то же время были и коллективные процессы. В "деле краеведов" - 92 подозреваемых, Трудовой крестьянской партии - около 200... Через три года я завершу подготовку седьмого и восьмого томов, и можно будет ставить вопрос о Книге памяти раскулаченных. Дело в том, что репрессии не исчерпываются теми, кто был осужден в уголовном порядке. Есть множество крестьян, на которых никаких дел нет. Только списки, где иногда значатся только фамилия, имя и отчество, даже без даты рождения. А в селах нередко бывало по нескольку однофамильцев с одинаковыми именами и отчествами. Как привести это в порядок - вопрос будущего.
Эвелина Домашевская, доктор физико-математических наук, профессор ВГУ:
- Мы дружили семьями 58 лет. Так что для меня Битюцкий - Славик, хотя в большой компании он любил пошутить: "Зовите меня просто Ильич". Очень талантливый человек. Технари, физики в 1960-е ценились. Он мог сделать большую карьеру. В молодости мы не могли представить, что попадем в такой исторический круговорот, где Слава изберет иной вид деятельности. Ему было уже за 50, когда он начал это служение народу. До пандемии мы всегда собирались у нас дома в новогоднюю ночь, часами пели - он великолепно играл на гитаре. Его любимой была "Колымская песня" на стихи Анатолия Жигулина: "Я поеду туда не в тюремном вагоне и не в трюме глухом, не в стальных кандалах..." Как внучка большевика, казненного на Дальнем Востоке казаками атамана Семенова, дочь бывшего "врага народа", реабилитированного в середине прошлого века, как бывший член парткома ВГУ, профессор и заслуженный деятельно науки - хочу сказать: пока в России есть такие люди, как Битюцкий, она будет непобедимой.
Галина Умывакина, поэт:
– В эти дни и месяцы почти каждые сутки мы получаем известия, от которых замирает душа. Вот депутат Госдумы предложил исключить «Архипелаг ГУЛаг» из школьной программы как произведение, которое «не прошло проверку временем» и «содержит искаженные факты». Начинаешь думать: неужели все было напрасно и все, как у Пастернака, перемалывается в прах?.. В такие времена хочется на что-то опереться. На прошлое, на людей, с которыми встречались. Вячеслав Битюцкий был мотором, заводилой раскопок в Дубовке. Но – не только. Помню его публикации в «Воронежском курьере», хорошо было бы их переиздать – эмоциональные очерки о репрессированных, воспоминания об Анастасии Ивановне Цветаевой. Судьба их свела, и они тепло общались…