Я стала геологом прежде всего потому, что выросла в экспедиции, где работали мои родители. Это было время расцвета геологической отрасли в Советском Союзе. По всей стране управления, руководимые самостоятельным отраслевым министерством, ударными темпами наращивали минерально-сырьевую базу. В геологических поселках того времени жили люди, для которых профессия становилась образом жизни. С детства я видела дружную, веселую и позитивно заряженную компанию сильных и интересных людей в красивой форме с полевыми сумками, среди которых был и мой отец. И мне так хотелось быть на них похожей.
После школы я год проработала на гидрогеологических изысканиях. Потом пошла учиться в Миасский геологоразведочный техникум, где за три года готовили отличных специалистов-практиков. По распределению попала в Мартайгинскую геологоразведочную экспедицию в качестве техника-гидрогеолога. Там из таких, как я, романтиков, быстро делали многопрофильных спецов, способных решать в поле самые разноплановые задачи. Но мне хотелось большего, и вскоре я стала студенткой Томского политехнического института.
Мартайгинская экспедиция в 1980-е годы достигла апогея своего развития. Почти пятьсот геологов, буровиков, геофизиков, геодезистов, шоферов, трактористов и подсобных рабочих трудились как единый, четко отлаженный механизм. Во главе этой производственной машины стоял Геннадий Александрович Зюдин. Под его руководством экспедиция могла решать задачи абсолютно любой сложности.
Наш руководитель прошел легендарную геологическую школу послевоенного поколения от бурового рабочего до начальника крупнейшей экспедиции Западной Сибири. Под его началом по забытым богом медвежьим углам Мариинской тайги шли разведочные караваны. Порой без дорог. А результат - поставленные на государственный баланс месторождения железа, бокситов, рудного золота, титан-циркониевых и золотых россыпей, мрамора и известняков, каолиновых и кирпичных глин, бурого угля, стройматериалов и алюминия.
Мутной водой перестройки вся эта бюджетная система была смыта с экономической карты района. На мартайгинский пирог сели жирные коммерческие мухи. И в течение семи лет они с трудом, но одолели советское экспедиционное наследие, распродав его.
Но великая Мартайга все-таки поставила себе исторический памятник. На территории Тисульского района работают Кайчакский буроугольный разрез, Кия-Шалтырский нефелиновый рудник, добывающий алюминиевую руду для Ачинского глиноземного комбината. И дремлют в таежной глуши шахты и недоразведанные рудные поля, а на залегающем на поверхности Тисульском месторождении кирпичных глин разваливаются остатки кирпичного завода.
Почти тридцать лет я проработала на разведке расположенных на западном крыле Чулымо-Енисейской впадины месторождений бурого угля. Они планировались в качестве сырьевой базы Канско-Ачинского теплоэнергетического комплекса (КАТЭКа). Интересна история разведки одного из здешних месторождений - Кайчакского. Трудно представить, чтобы в современной действительности от момента постановки задачи по разведке месторождения до его ввода в эксплуатацию прошло всего три года. Причем задача исходила из уровня муниципалитета, принимались стратегические, судьбоносные решения для отдельно взятой периферийной территории, для местных жителей. Так было в советское время.
В 1982 году Тисульский районный комитет КПСС обратился к руководителю Западно-Сибирского геологического управления с просьбой о проведении геологоразведочных работ для решения проблемы снабжения местного населения углем. И в 1985-м Итатский производственный участок в составе Мартайгинской геологоразведочной экспедиции выполнил разведку и поставил на государственный баланс месторождение бурого угля со стартовой мощностью в 80 тысяч тонн и перспективой в 150-200 тысяч тонн угля в год. Карьер Кайчакский сегодня перекрывает потребность в угле (для местных нужд) северо-востока Кемеровской области и прилегающих районов Красноярского края.
За разведку и подготовку к широкому промышленному освоению сырьевой базы КАТЭКа мои коллеги-руководители Надежда Павловна Павленко и Геннадий Германович Поздняков были удостоены звания лауреатов Государственной премии СССР. На этом месторождении планировалось построить обогатительные фабрики. Но наступил 1991 год.
В закон РФ "О недрах" внесли поправку, согласно которой геологоразведчики должны были проводить поиски, оценку и разведку за счет недропользователей. Но желающих вкладывать в это деньги не нашлось. Зато появилось много пожелавших купить готовые запасы россыпного золота в виде лицензий на право пользования недрами. И Мартайга превратилась в новый Клондайк. Владельцы нескольких десятков лицензий по добыче россыпного золота осваивали месторождения в бассейне реки Кии. Пришли эффективные менеджеры, "умеющие" работать без геологов, маркшейдеров, горных мастеров. Выручали проектные компании с остатками профессионалов.
Процесс естественного отбора в горнодобывающей отрасли Тисульского района закончился. Удержались на плаву наиболее эффективные, которые научились работать с относительным соблюдением норм и правил экологической безопасности. Но разведчики из них так и не выросли, потому что геология - это синтез специальных разносторонних знаний и образа жизни, особой любви к профессии. За всем этим - годы познания и открытий, случайных людей здесь никогда не было.
Сейчас по всей России "доедают" последние запасы, разведанные в советское время (кроме, пожалуй, нефти и газа). И вымирают в буквальном смысле остатки истинной геологической братии, которая еще может передать новому поколению истинный вкус профессии геолога. А дело за малым. Геологам нужно свое, отдельное, специально-профессиональное Министерство геологии РФ. Со всеми вытекающими отсюда последствиями - от общей геологии и полевых работ до постановки на баланс запасов новых месторождений полезных ископаемых.