20.06.2023 20:19
Культура

В РАМТе впервые в России поставили последнюю пьесу Тома Стоппарда

Текст:  Ольга Штраус
Российская газета - Федеральный выпуск: №133 (9078)
Последняя на данный момент пьеса Тома Стоппарда "Леопольдштадт" поставлена в России впервые. На сцене Российского академического молодежного театра (РАМТ) ее представил со своей командой худрук Алексей Бородин.
Спектакль можно прочесть, как историю холокоста на примере одного рода. Или как историю памяти. / Мария Моисеева / РАМТ
Читать на сайте RG.RU

Культовый британский драматург сотрудничает с РАМТом на эксклюзивной основе, именно здесь впервые была показана россиянам его грандиозная трилогия "Берег утопии", после чего имя Стоппарда прочно увязывается с репутацией автора, пишущего прежде всего про "приключения идей". Но "Леопольдштадт" - нечто совсем иное. Это автобиографическая семейная сага длиной в 55 лет, которую Стоппард написал в 2019-м в возрасте 81 года (сейчас драматургу 85).

О том, что он еврей, британец Стоппард узнал поздно, в середине 90-х. Его биография сама по себе напоминает квест: родившийся в чешском городе Злин в 1937 году, Томаш Шраусслер (так его тогда звали) был вывезен родителями из-под немецкой оккупации в Сингапур. Но после нападения Японии семья была вынуждена эмигрировать в Индию. Отец погиб, а мать вышла замуж за англичанина Стоппарда, который усыновил ее детей, дал им, уже в Англии, хорошее образование.

Однако зов крови, интерес к корням в конце концов проявил себя. Впрочем, документалистикой пьесу Стоппарда назвать нельзя, скорее это - автофикшн, где в сочиненную историю еврейского клана преуспевающего фабриканта из Вены Германа Мерца автор вплетает мерцающими нитями свои детские воспоминания, а также воспоминания его уцелевших родственников.

Крутится сцена, суетятся в предпраздничных хлопотах члены огромной семьи: дети вместе с мамой наряжают елку, барышни делятся любовными секретами, мужчины спорят о политике… Здесь не разобрать, кто кому брат, да они и сами порой путаются в родственных хитросплетениях. И когда чей-то малыш водружает на вершину рождественской елки не вифлеемскую звезду, а звезду Давида, это вызывает лишь дружелюбные улыбки: ведь сам глава клана - выкрест, женившийся на австрийке-католичке, а их сын на одной неделе принял и обрезание, и крещение. Что, впрочем, не мешает всем этим католикам с удовольствием ждать седера.

В Театре имени Ленсовета появилась сказка для взрослых: Анна Алексахина сыграла Бабу Ягу

На прозрачной кисее аванзанавеса высвечиваются цифры: 1899. В Вене - расцвет всего: наук, искусств, свобод. Венская опера, венский вальс, венское пирожное, венский психоанализ. Если порыться, то еврейское участие в этих брендах можно легко обнаружить.

Но мелькают цифры календаря, и вот уже 1924 год являет нам совсем иную атмосферу. Что-то неуловимо изменилось. Вроде бы все то же: суетится родня в ожидании резника - очередному малышу предстоит важная операция, к главе дома приходит юрист фабрики, которого принимают за доктора. Возникает забавная путаница: юрист просит нож для обрезания сигары, в крайнем случае, говорит, можно и откусить, а мать малыша при этих словах едва не падает в обморок… Впрочем, знаменитые стоппардовские шутки на грани фола и его тонкая ирония в этой пьесе не столь очевидны. Ирония скорее горчит, высвечивая людские иллюзии: вечная надежда на лучшее, так понятная в тревожные времена ("ведь хуже быть уже не может") зачастую оборачивается, как в том парадоксальном анекдоте, позицией неутомимого оптимизма: "Может! Может!"

/ Мария Моисеева

И худшее наступает: цифры 1938 на занавесе-кисее разбиваются, как осколки стекла - так треснуло время, разбив жизни многих венцев после ночи нацистских погромов.

Замечательна работа художника спектакля Станислава Бенедиктова, для которого эта постановка стала последней. Густонаселенная людьми и изящными вещицами (красивая мебель, рояль, наряды), сцена постепенно словно усыхает, суживается - стаскиваются в один угол элегантные этажерки и комодики (ведь квартиру уплотняют, а после и вовсе выгоняют ее обитателей - кого в гетто, кого в концлагерь, кого в эмиграцию). К финалу - 1955 год - перед нами лишь голые стены и трое персонажей, одни уцелевшие из всей большой родни. Ставший истинным британцем молодой Лео (Иван Юров) - очевидная реинкарнация самого Стоппарда. Истеричный, переломанный судьбой Натан (Александр Девятьяров) - тот самый малыш, которому в 1924-м делали обрезание. И американка Роза (Мария Рыщенкова), ставшая в Новом свете популярным психоаналитиком. Кстати, Зигмунда Фрейда тут поминают часто. Собственно весь спектакль - это попытка проанализировать коллективное бессознательное, хотя термин этот ввел Юнг, а не Фрейд. "Леопольдштадт", к слову сказать, район Вены, где издавна селились представители еврейской общины.

Люди умирают дважды. Второй раз, когда забывают их имена в семейном альбоме

Остро-иронично обыгрывает Стоппард и пресловутое еврейское умение из любой неприятности вырезать фрагмент успеха. Так, Герман Мерц (отличная актерская работа Евгения Редько), вспомнив о мимолетном романе своей жены-католички (Виктория Тиханская) с истинным арийцем Фрицем (Даниил Шперлинг), устраивает сыну справку, что он - плод этой связи, то есть отнюдь не еврей.

/ Мария Моисеева

"Кто бы мог подумать!" - ахает его свояк Эрнст (Александр Гришин). "Я", - с достоинством хитроумного шахматиста парирует Герман. Превратить оскорбительный адюльтер в выгодный гешефт и впрямь редкостное умение, когда речь идет о жизни и смерти.

Этот спектакль можно прочесть как историю холокоста на примере одного семейного рода. А можно - как историю памяти. Как справедливо замечает одна героиня, люди умирают дважды, второй раз - когда забываются их имена в семейном альбоме. Но режиссер спектакля Алексей Бородин утверждает: "Я смотрю на эту историю шире: это трагедия меньшинства, которое всегда раздражает большинство и всегда ему проигрывает. А еще это размышление о том, как каждому из нас жить в изменяющемся мире, выдерживая все перипетии, не теряя себя и своих корней".

Премьера прошла в рамках фестиваля "Черешневый лес".

Андрей Максимов - о спектакле "Случайные встречи" в театре "Современник": Не просто хороший, а замечательный, идти стоит
Драматический театр Москва