- О том, кого больше не будет
- Надо писать
- О том, чего больше не будет,
- Надо спасать
- То, что другой позабудет.
- Маленький миг,
- Незаметный
- для мира большого...
Владимир Соколов
1970
А сейчас - потише... Еще потише. Он не любил шума.
"Я не боюсь воскреснуть, я боюсь, что будет слишком шумно..."
Вы заметили, как много людей не выносят тишины, не терпят притихшей жизни? Они говорят только на повышенных тонах. Садясь за руль, жадно включают динамики на максимальную громкость. Им не нужны книги, стихи, разговоры вполголоса.
Соколова они никогда не расслышат, как им уже не дано расслышать заоконный дождь, осенний ветер в облетающих кронах или еле уловимый плеск лесного родника.
Поэт приходит к тем, кто в больничной палате или реанимации. Кто едет в поезде на верхней полке или наглухо заброшен в доме престарелых. Кто одиноко бродит в дальнем уголке парка и плачет над старым письмом.
Это им поэт приносит свою книгу. "Прекрасно стать забытой книгой и промерцать, когда найдут..."
Володя Соколов был подростком в годы войны и всегда чувствовал, что он чудом спасен, что жизнь ему подарена свыше, и каждая секунда - дар.
Сознанием хрупкости и драгоценности мира пронизана каждая строчка Владимира Соколова. И в самые спокойные для нашей Родины годы он трепетал за бытие и потому был неизбывно трагичен. "Не тронь пылинки рукавом, снежинки не задень..."
Быть преждевременно трагичным - тяжелый крест! Вокруг тебя люди живут бездумно и весело, ни о чем не тревожась, а ты уже знаешь, что беда на пороге...
И что тогда остается поэту, чтобы не сойти с ума, не отчаяться? Остается сочинять стихи как молитвы. "И Бог даровал мне... стих как моленье..."
Давид Самойлов писал в 1976 году:
- Стихи читаю Соколова -
- Не часто, редко, иногда.
- Там незаносчивое слово,
- В котором тайная беда...
Когда беда стала явной, Соколов ушел.
В январе 1992 года Владимир Николаевич успел написать стихотворение о своей встрече с Богом.
Ему снился один и тот же сон: Господь, накормив пятью хлебами несметное число народа, подходит к стоявшему в стороне Соколову и протягивает ему ломоть: "Возьми кусочек. Он последний..."
- Я помню зной, сухую руку,
- Следы, что таяли, не тая...
Мне нравятся книги, которые пахнут асфальтом и серым дождем городских площадей. Мне нравятся книги, в которых, как в лужах, отражаются старинные здания и фонари. Мне нравятся книги, в которых есть загибающийся в неизвестность переулок; в которых любовь появляется из-за угла и складывает мокрый зонтик. Мне нравятся книги, в которых во время ливня, как голуби, бьются белые струи над серым, истершимся до кирпича асфальтом. Мне нравятся книги, в которых есть каменные ворота в неизвестный двор, где можно сесть на лавочку и слушать музыку из распахнутого окна. Музыку просто так... А бледный клен шумит над головой и роняет тебе на колени мокрые, мягкие листья.
И еле доносится городской гул.
Из вступления к поэме "Пришелец".
1990
Болезнь
- Третий класс. Температура.
- Значит, в школу не идти.
- Апельсин. Лимон. Микстура.
- Сладковатая почти.
- Полежим тихонько дома.
- Порисуем для себя,
- Почитаем "Детство Тёмы",
- Книжки умные любя.
- Ишь как холодно снаружи,
- Как там свищет и метёт.
- Как тепло! Хотя всё туже
- Окна стягивает лёд.
- Как тепло. Как небывало
- многоточия растут!
- С головой под одеяло
- Спрячься, съёжься -
- не найдут.
- Жар проходит. Вяло-вяло
- Дни с картинками
- Бегут.
- Звонко шаркает терраса.
- Бьёт сосулька по ведру.
- Капитана Гаттераса
- Приключения беру.
- Впечатленье производит
- Всё, где шум, отвага, звон.
- Одноклассница приходит.
- Навещает.
- Я влюблен.
- Я лежу такой красивый,
- Как солдат, что ранен был.
- Говорит она: "Счастливый,
- Две контрольных пропустил.
- Находилась.
- Научилась.
- Заболею к декабрю".
- Я рисую "Наутилус"
- И на память ей дарю.
1970
* * *
- Нет сил никаких улыбаться,
- Как раньше, с тобой говорить,
- На доброе слово сдаваться,
- Недоброе слово хулить.
- Я всё тебе отдал. И тело,
- И душу - до крайнего дня.
- Послушай, куда же ты дела,
- Куда же ты дела меня?
- На узкие листья рябины,
- Шумя, налетает закат,
- И тучи на нас, как руины
- Воздушного замка, летят.
1967
* * *
- На влажные планки ограды
- Упав, золотые шары
- Снопом намокают, не рады
- Началу осенней поры.
- - Ты любишь ли эту погоду,
- Когда моросит, моросит...
- И жёлтое око на воду
- Фонарь из-за веток косит?
- ...Люблю.
- Что, как в юности, бредим,
- Что дождиком
- пахнет пальто.
- Люблю.
- Но уедем, уедем
- Туда, где не знает никто...
- И долго ещё у забора,
- Где каплют секунды в ушат,
- Обрывки того разговора,
- Как листья,
- шуршат и шуршат.
1967
* * *
- Всё время чувствую вину.
- Одну.
- Потом ещё одну.
- Когда судьба и не судьба.
- Когда не рано и не поздно.
- Вину тирана и раба.
- Вину больных и вши тифозной.
- Всё время чувствую вину.
- Как будто я разжёг войну,
- А не она меня палила.
- Всё время чувствую вину.
- Бессилье это или сила,
- Когда и малую твою
- Я ощущаю
- как свою.
1969
Из поэмы "Алиби"
- Небезопасны старые дома,
- они молчат, как вечные тома.
- ...Откуда этот
- колокольный звон?
- Пространство голое -
- со всех сторон...
- Ни леса нет, ни церкви вдалеке.
- Избушка...
- Дед, сидящий на пеньке...
- Тень шумных листьев
- мечется у ног,
- А древа нету...
- "Что тебе, сынок?"
- "Дед, что здесь было?"
- "Здесь была Россия..."
1995
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru