Как влияет на писателей дух места?
Секрет Литературного института, считает Алексей Варламов, связан с местом, в котором он находится, его история и дух до сих пор "ощущается всеми нами".
Жилой дом нa Тверской улице, в котором родился Герцен, потом встречались славянофилы, с которым были связаны Михаил Булгаков и Максим Горький. Андрей Платонов, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Юрий Олеша, Михаил Пришвин, Сергей Михалков и Константин Симонов, Юрий Бондарев и Григорий Бакланов, Николай Рубцов и Юрий Кузнецов - такое созвездие литературных имен позволяет думать и говорить об институте как "доме для всех" - распахнутом, открытом, доброжелательном.
Между тем в этом месте учат "делу чрезвычайно одинокому" - литературе, обозначил первый парадокс писательского занятия Алексей Варламов.
- Писатель одинок, и более того, когда он пишет, весь мир направлен против него. Но это одиночество очень важно в себе преодолеть, - уверен он. И в этом смысле Литинститут - это своего рода аккумулятор, батарейка для преодоления писательского одиночества.
И пусть не все писатели заканчивают Литературный институт, и это не единственная дорога в литературу, "но это хорошая дорога", уверен Варламов.
Сравнивая Литинститут с МГУ, он назвал его "Монако" рядом с большими образовательными "державами", деревней посреди города.
Кто и почему поступает в Литинститут?
Литинститут - уникальный вуз по соотношению числа студентов и преподавателей. Здесь один преподаватель приходится чуть ли не на четырех студентов.
Школьный ЕГЭ по гуманитарным предметам, в какой-то мере "дегуманитаризировавший" российское образование, преподносит сюрпризы и при поступлении в Литинститут. Абитуриент со 100 баллами по литературе в живом разговоре при поступлении иногда вызывает только недоумение - "За что же эти баллы получены?". А человек, недобравший до необходимых для поступления 60 баллов на творческих испытаниях может показать себя с интереснейшей стороны, выводит Варламов второй парадокс институтской жизни. И тут важно не пропустить талантливых и не взять тех, для кого занятия литературой - ложный выбор.
Конкурс в Литинститут достаточно большой, и выбирать есть из кого. Не сужается и география мест, откуда приезжают желающие стать писателями, более половины студентов - иногородние. Их ждет жизнь в не менее легендарном, чем институт, общежитии, в котором жили Василий Белов, Юрий Кузнецов, куда заходил Василий Шукшин.
Вопрос, зачем люди идут в писатели, поступают в Литинститут, Варламов предложил заменить на вопрос "Почему они это делают?"
Для понимания этого он еще раз напомнил слова родившегося в этом доме Герцена: мы не врачи, мы - боль. Порекомендовав обращать внимание не на пафос, а на отказ отвечать на слишком знакомое и назойливое "Кто виноват?" и "Что делать?"
- Человек пишет, когда у него болит. Литература это способ заговаривания боли, своего рода автотерапия, - считает Варламов. - Но писатель обычно может описать свою болячку так, что ее описание становится интересным широкому кругу читателей.
Он вспомнил слова одного из своих предшественников на посту, ректора Сергея Есина, спасшего институт в 90-е годы и любившего повторять, что из всех студентов писателями станут 2-3 человека.
И это часто так и бывает, но Литературный институт дает очень хорошее гуманитарное образование и учит людей работать со словом - во времена тестов писать тексты. Так что если идеалистический порыв стать писателем не оправдается, то качественной литературной работы выпускнику Литинститута явно хватит.
Кто и как преподает в Литинституте?
В Литинституте всего семь кафедр, и ключевой и самой важной из них, конечно, является кафедра литературного мастерства.
Варламов напомнил о преподававших здесь когда-то Константине Федине и Константине Паустовском, рассказал о мастерских легендарного Евгения Рейна, Олеси Николаевой, о бывшем министре культуры Евгении Сидорове, на семинары которого собираются и писатели, и поэты, и критики… Мастерские в институте ведут также Александр Сегень и Александр Михайлов. При этом к "старым мастерам" новый ректор присоединил "новых", значительно обновив кафедру литературного мастерства. Теперь там можно учиться у лауреата значительных современных литературных премий Леонида Юзефовича, друга Беллы Ахмадулиной Евгения Попова, у Андрея Геласимова и Андрея Волоса, Михаила Попова, Павла Басинского. Преподавал до своего ухода Алексей Слаповский. Для Варламова важно сохранять баланс между, похоже, вечными в истории русской литературы "Герценом и славянофилами", "почвенниками" и условными либералами".
- Я бы с удовольствием позвал в институт Евгения Водолазкина, - улыбается Варламов, - но он отшучивается: возьми меня студентом…
Используют ли в Литинституте ИИ?
Условия творческой свободы позволяют каждому мастеру самому определить, чем он будет заниматься со студентами, и среди преподавателей есть как поклонники традиционных методов обучения, так и более открытые к современным инновационным техникам и разговорам об искусственном интеллекте.
Сам Варламов считает литературу делом традиционным: "есть бумага и ручка, ну а для тех, кто предпочитает компьютер, он - все равно лишь продолжение пишущей машинки".
- Когда говорят, что ИИ пишет романы, сериалы, сценарии и даже чуть ли не стихи, меня это, честно скажу, мало радует. Прежде всего как читателя. Это как химия вместо натуральной еды, даже если она с подсластителями и усилителями вкуса.
Варламов уверен, что в деле образования от ИИ больше вреда, чем пользы.
- Когда раньше студенты шли в библиотеку, перелистывали странички книг, что-то конспектировали, материал усваивался несравнимо более глубоко, чем у современных студентов, скачивающих из интернета рефераты.
По его мнению, возражать против новой реальности, когда весь мир так живет, бессмысленно, но когда речь заходит об искусстве, культуре, творчестве, то не надо дозволять ИИ слишком много на себя брать - человечество от этого скорее проиграет, чем выиграет.
Нужно ли подражать литературному образованию за рубежом?
Алексей Варламов считает, что часто повторяемые мантры об уникальности Литинститута (а он правда уникален) надо перемежать с оглядкой на те или иные зарубежные методы преподавания. В частности он обратил внимание на такое направление как Creative writing - творческое письмо…
- Я с этим впервые столкнулся в Америке еще в 90-е годы, но сегодня эти школы творческого письма популярны и у нас в России, - сказал он, заметив, впрочем, что "конкуренции они нам не составляют".
Вера в то, что, что человека можно быстро научить писать по конкретным рецептам и правилам, может быть неплоха для сценарной работы, - заметил Варламов, - но стихам и прозе так вряд ли можно научиться.
Образование и литературная среда, по его мнению, только создают условия для роста человека и писателя, становятся аккумулятором и катализатором его, но обеспечить его они не могут.
- Я не могу вырасти за другого человека. Помочь ему вырасти - да, могу. Но расти вместо него нельзя…
Поэтому не отрицая совсем западные методы обучения литературному мастерству, он все-таки относится к ним прохладно.
Реклама курсов, способных за год превратить своих слушателей в Шолоховых и Есениных, "только платите деньги" - это скорее про коммерциализацию литературного образования, чем про его успешность.
В Литинституте же учат долго - пять лет, и "это долгое дыхание себя оправдывает - ведь писатель формируется в течение долгого времени. За год тут ничего не сделаешь..."
Кто становится писателем?
Чаще всего писателями становятся люди, которые много работают, считает Варламов.
И вдохновение чаще приходит именно к ним.
- Очень важно сохранять трезвомыслие, да и христианскую добродетель смирения никто не отменял.
Одной из самых важных отличительных черт, без которой трудно представить писателя, поэта, драматурга, является впечатлительность. Писатель должен быть впечатлительным человеком, и впечатлительность надо в себе развивать, подчеркивает Варламов. Поэтому надо быть внимательным, вести дневник, писать письма, путешествовать...
Вспомнив, как о Булгакове говорили "натаскивает себя на впечатления" и слова Розанова об искусстве "на кончиках пальцев", он не поддержал тезис о том, что писатель должен переиначивать мир.
- Это можно делать в экономике, обороне, науке, у литературы же "своя жизнь" и своя автономия.
Не исчезнут ли читатели?
Судя по тиражам книг и толстых журналов, число читателей уменьшается. Но чтение продолжается, даже если это чтение в гаджетах…
Русской литературе в наше время, конечно, не вернуть тот статус, который был у нее в "золотом" XIX веке, когда столичные литературные журналы становились для своих читателей и интернетом, и ТВ, и радио в одном лице.
Литература же сегодня - как классическая музыка, народ валом не валит, но консерваторские залы не пустые, говорит Варламов.
Ну и читатель теперь - "штучная единица, отдельная личность, сам себе эксперт". Но писать для такого читателя интересно
В конце разговора о Литературном институте его ректор пожелал государству и обществу активнее заниматься продвижением литературы, не допускать закрытия книжных магазинов, помогать в раскрутке книг и авторов.
"Все это требует государственных подходов к книжному делу", - уверен он.
А своих студентов педагоги Литинститута уговаривают не издавать книги за свой счет. Если текст стоящий, его обязательно напечатают, такой "символ веры" в литературу проповедуют в этом вузе. И активно помогают студентам с первыми публикациями в литературных альманахах Литинститута.
Свой юбилей отреставрированный во время пандемии институт (ректор поблагодарил министра культуры Ольгу Любимову за участие в доведении этой реставрации до конца) собирается праздновать не как раньше, в ЦДЛ, а дома, в родных стенах.
Главными героями праздника станут студенты, снявшие к юбилею фильм и приготовившие капустник. В поэтическом турнире взрослое жюри выберет Короля и Королеву института, а студенческое - Принца и Принцессу. "Посмотрим на разницу" - сказал Варламов.